– Закуси горе луковицей. Оно и прольется.
– Ох‚ малый‚ – пощурился на него Оплечуев. – Дождешься у меня. Вот продам Оболдуеву‚ ты у него запоешь.
Усом не дрогнул:
– На твоей воле‚ барин.
И затянул на отходе грусть-напевочку:
– Время минет‚ кровь застынет‚ замолчит печаль...
А Оплечуев снова взялся за перо: "Блохам всеведения не дано, дабы пронзать утаённое умственным взором. Не дано блохам прозрения с проницанием от недеятельного состояния души. Случай искушает и завораживает блошиный разум‚ затеняя Промысел; прорицатель с предвещателем редки у блох‚ ими ненавистны‚ смысл бытия теряется в неразгаданных туманах. У всякой блохи‚ плавающей в мути житейской‚ свой промысел‚ натуга с истомой‚ суетные старания мимотекущей жизни‚ и утешения в скорбях ей не дано. Блохи глупеют от неудачи и от удачи тоже глупеют..."
– Афанасий! Стань статуем.
Застучало дверями. Загремело на подходе. Выступил из темного угла Афанасий‚ домашний управитель‚ которого он озадачивал:
– Вот я гляжу на тебя и прозреваю: оскудевает род человечий. Ты‚ Афанасий‚ коего взгляда на жизнь? Сардонического или саркастического?
Афанасий вздохнул и головой мотнул‚ будто отбивался от мухи. Афанасия затруднял собственный ход мыслей‚ и додумывая‚ должно быть‚ утрешнее‚ мутноумное‚ ответил неясно:
– Куда дерево наклонилось‚ туда его и секут...
Надулся на такие слова‚ постонал всласть:
– Пламень печали поедает меня и нету облегчения скорбей. Кто мне наследник и поминатель по смерти моей будет?
Афанасий сказал без интереса:
– Наследышу откуда взяться? А поминать – попу накажи.
Оплечуев забегал по комнате в великом гневе:
– Отвечай прямо: какова твоя фикция‚ житейский человек? Плод воображения каков? Ты‚ Афанасий‚ художеств своих начинатель иль начатого украситель?
Афанасий на это не ответил. Стоял – смурнел‚ волосья застилали лицо.
– Спросим иначе‚ – грозно сказал Оплечуев. – Ты‚ случаем‚ не фармазон? Ежели фармазон‚ нам на тебя доносы писать да в железа ковать.
И быстро:
– Где девка Марфутка? Отчего воздыханий не слышу?
– Ее в хлев отослали‚ – сказал Афанасий. – Говно выгребать. Коровы до крыши засрали.
Поглядел на него‚ пощурился:
– О прегрубое сердце ваше! О душа окамененного нрава! Ты‚ Афанасий‚ чужд всякой чувствительности к изящному. Вот отправлю на обучение в город Париж вместе с законной женой Оришкой‚ дабы воротились назад в прегалантерейном обхождении: щеголь‚ обтяжной франт мусье Жан-Поль и жена Жозефина – субретка. Согласен?
– Да хоть как‚ – молвил мусье и переступил босыми ступнями: мозоль на три пальца. – Мне идти?
– Погоди. Кто Марфутку отослал?