– Эта. Гульная баба. Ей воздыхания спать мешают.
– Думаю так‚ – определил Оплечуев в размышлении. – Не от врожденного зложелательства‚ но едино по лености чувств. – И повелел: – В хлев. Милитрису Кирбитьевну. Вилы в руки – и к самым серючим коровам!
– Может к быку? – предложил мусье Жан.
Осклабился:
– К быку тоже. Чтоб иным неповадно было.
Тот пошел прочь‚ а Оплечуев вослед:
– Марфутку вернуть – и немедля. Воздыхания тоже.
И записал для памяти: "Блохи сии‚ более вредные‚ нежели полезные для общества‚ относятся к себе заинтересованно‚ ибо во всяком возрасте проступает всякое. Сколько на свете одиноких блох! Сколько нерастраченной нежности! Злость с завистью расходуются без труда‚ а любовь с нежностью вянут без потребления и обращаются в ту же злость‚ ибо управлять счастьем блохе не можно..."
7
В то самое утро пришагал по утёртой дороге нездешний молодец: шляпа с подхватом‚ ус завитком‚ серьга в ухе‚ кудри на пробор и лубяной короб на спине. То был Матюша Фертик – вралеватый, задиристый прокуда‚ Матюша Прыткач – наторелый проказ‚ пакостливый и увилистый Матюша Урви-Ухо‚ валетной красы бес Матюшка: будто рога под шапкой и хвост в шароварах.
Подошел‚ поклон отвесил:
– Вашему преблаженству – многожизненного пребывания. Века долгого‚ ума довольного.
– Ты кто есть? – поинтересовался Оплечуев.
Ответил:
– Офеня. Ходебщик. Мимоходя. Природный от торговли человек.
– А в коробе чего?
Раскрыл. Зачастил. Стал выкладывать:
– Перчатки миткалевые. Гребни роговые. Пояски плетеные. Тесьма тканая. Гарусные чулочки с зачесом. Пуговки на нашивание. Барыня есть?
– Барыни нет.
– Зови! Иголки-нитки‚ снурочки-помада – щепетильный товар.
Оплечуев улыбнулся без охоты‚ но Матюшу не погнал:
– Откуда идешь?
– Да хоть откуда. Мы‚ барин‚ живем походя и сыскать нас негде.
– Куда теперь?
– Да хоть куда. Ватага для попутья – и пошагали. На Сурожском море побывали‚ на Хвалынском погостили‚ до Арменского царства добирались‚ в Задонские земли захаживали‚ бежали по морю с пособными ветрами до самого Загишпанского государства‚ метали сходни на берег‚ и шпанский король торговал для дочери колонскую водицу в скляницах...
– Врешь‚ – порадовался на него Оплечуев. – Точно по книге.
– Вру‚ барин‚ как не соврать? Дело торговое. Губ-трёп. Лясы да балясы. Наше дело настырное: похваля продать‚ а хуля купить.
Оплечуеву завидно:
– Ври дальше.
Просить не надо:
– Куда ни придешь‚ гулевые тебе хлеба‚ напитки-наедки‚ гущеедное почерпание до сытости. Гусь‚ поди сюда! Пришел. Гусь‚ ложись на сковороду! Лег. В винном потоплении время проводили.