- Так, вы, ваше превосходительство, похоже, говорите про окопную лопату Линеманна? - на пару мгновений задумавшись, произнёс сапёр, - Так она изобретена была ещё в 1870 году. Правда нигде не нашла большого распространения. Их в каждом батальоне наличествует по одной на каждого из четырёх стрелков. И я ни разу не слышал, что бы её предлагалось использовать в качестве оружия.
-Хм, - адмирал удивлённо посмотрел на поручика, - А вы удивили меня, молодой человек. Приятно удивили. И да, я имел, введу именно вариант той лопаты. Но не квадратную, а пятиугольную, трапецевидную форму. С заострённой передней частью. И поверти, такая лопата она должна быть у каждого нижнего чина. Да и, для боя в окопе, или в сооружении, где с винтовкой не развернуться, это будет страшное оружие. Но всё равно, господин подпоручик, про отсечную позицию, на северном склоне высоты 250, не забудьте.
Полевой кухни у морских батальонов не было, но с разобранного японского корабля доставили корабельную кухню и огромные ендовы. Кухню расположили под навесом и по очереди готовили для всех моряков и тех солдат, что были прикомандированы к ним. При этом и первое, и второе для нижних чинов готовили на мясных консервах. Но, не выдав, по требованиям армии, каждому фунтовую банку, а добавив консервы в котёл. И если адмиралу, для пробы, подали отдельно и суп, и кашу в тарелках, а горячий чай в кружке, то нижние чины получили и суп, и кашу в одну ендову. А только чай налили каждому в кружку, выдав порцию сахару. И отдельно чарку водки. Досталась чарка и солдатам. И тут адмирал услышал, как принявший чарку, и севший в один круг, вокруг ендовы, с матросами, совсем молодой солдат произнёс, запустив ложку в эту пищу:
- Эх, а не плохо флотских кормят. Вот бы всегда так.
На что сидевший рядом, уже в летах, унтер-офицер ответил:
- Плохо его, дурня, кормят. Зато тонуть, тебя дурня, в море, никто не заставляет. Енто ты, сюды, по чугунке приехал. А я вот, покедова сюды, из Одессы на пароходе приплыл, столько страхов натерпелся, не приведи господи. Не раз думал, что всё, отдал богу душу.
Их командир, тот самый подпоручик, залился было краской, поняв, что эти разговоры услышал адмирал, и попытался было разобраться с подчинёнными. Но Вирениус остановил офицера, махнув рукой, молде, пустая болтовня.
И вот теперь этот подпоручик, взяв гитару, исполнял романсы, не сводя с Аюми взгляда. И, похоже, девушке он нравился. По крайней мере, встретившись глазами с его взглядом, девушка смущенно улыбалась, опускала глаза, и её лицо заливалось краской. После чего она инстинктивно начинала прихорашиваться.