— Ничего, милая, — проговорила Агнесса, накрыв руку Кассандры ладонью. — Тосковать об ушедших все равно что корить себя за лишний кусок пирога. Что случилось, то случилось, и ныне твоя матушка пребывает в мире куда лучшем, чем наш.
— Я знаю. Но все равно скучаю по ней. И по отцу.
— Я тоже, детка. Я тоже. — Агнесса склонила голову и принялась читать молитву. — А теперь, — сказала она совсем другим тоном, — поговорим о более приятных вещах.
Кассандра взяла с серебряного подноса две булочки и передала их тетке. Слуга положил ей на тарелку горсть черешни и аккуратно нарезанную дыню — все они созрели в теплицах, ведь до лета было еще далеко. Стол ломился от тарелок с хлебом и сыром и ваз, до краев наполненных фруктами. Такого завтрака хватило бы, чтобы накормить по меньшей мере полдюжины человек.
— О каких вещах? — спросила Кассандра, нервно ерзая на неудобном стуле с высокой спинкой.
— О грядущей свадьбе, конечно.
Кассандра едва не подавилась булочкой, закашлялась и с трудом проглотила огромный кусок.
— Как же так? — спросила она, мучительно краснея. — Лука сейчас в академии. Ему еще долго придется учиться.
— Верно, но я считаю, что пришло время объявить о вашей помолвке. Ныне звезды, как никогда, благоволят нам, — заявила Агнесса, запихивая в рот огромный кусок дыни. Кассандра представила, как фрукт комком встает у нее в горле, будто полевая мышь в желудке у змеи.
— Но ведь все и так знают, что мы с Лукой помолвлены, — возразила Кассандра. Под «всеми» она подразумевала Мадалену и близких родственников.
— Ну да, я написала донне Домачетти, и теперь об этом и вправду знают все, — сообщила Агнесса, обнажив десны в довольной улыбке.
Пылающие канделябры над головой у Кассандры дрогнули и закружились в хороводе. Огоньки свечей заплясали перед глазами, и девушке показалось, что она вот-вот потеряет сознание, упадет лицом в тарелку. Вот почему тетка ее нахваливает. Она не удержалась и рассказала о помолвке донне Домачетти, важной даме — и самой большой сплетнице в Венеции! Почтенная синьора любила плотно закусить, а больше отменного ужина ценила только грандиозный скандал. Она вместе со своим не менее почтенным супругом жила в одном из самых роскошныхпалаццона набережной Большого канала и целыми днями наблюдала за гондолами, снующими мимо ее окон. Уж теперь-то о помолвке племянницы Агнессы знали даже городские прокаженные.
А что же Фалько? Что будет, если он узнает? Станет ли помогать ей, как прежде? Или вовсе не захочет ее видеть?
— Кушай, девочка, — посоветовала Агнесса, — тебе нужно поправиться, а то Луке может показаться, что он делит брачное ложе с пажом.