Но что с ней происходит? И что она творит?
Гондола пристала к берегу. Девушка не ожидала, что путь домой окажется таким коротким. Фалько выпрыгнул из лодки, всем своим видом демонстрируя нетерпение.
— Ты торопишься? — Как ни старалась Кассандра скрыть свое разочарование, в ее голосе звучала обида. — У тебя дела?
— Я провожу тебя до дверей.
— Спасибо, я дойду одна.
Кассандра перешагнула борт гондолы, прихватив с собой котурны, но тут же зацепилась за что-то краем плаща и потеряла равновесие. Деревянный башмак выпал из ее пальцев и плюхнулся в воду. «Проклятье», — пробормотала девушка, наклоняясь, чтобы подобрать мокрую туфлю. Справившись с обувью и благополучно выбравшись на берег, она решительно зашагала вверх по склону, обогнав Фалько.
Впрочем, он тут же прибавил шагу:
— Ты слишком беспечна, Кассандра. В округе бродит убийца.
Кассандра не ответила. Она шагала к дому, упрямо не глядя на Фалько, а тот плелся за ней по аккуратно подстриженной траве. Он что, решил поиграться с ней и ее чувствами? Сначала у него дела, потом он тащится провожать ее до дверей. Чтобы согреться, Кассандра спрятала руки в карманах плаща и нащупала батистовый платок. В памяти всплыли слова Мады: «Если помедлит, он твой».
Хотела бы она, чтобы Фалько принадлежал ей одной? Кассандра не знала ответа.
— Ну вот и пришли, — с легким поклоном произнес художник. — До скорой встречи.
— Как скажешь.
Девушка проглотила непрошеные слезы и пошла прочь, чувствуя, что непременно разрыдается, стоит ей раз обернуться.
Но почему? Что с ней? Она не знала. Кассандра машинально уронила платок и со всех ног бросилась к дому.
Она вбежала на кухню, прислонилась к стене и лишь тогда позволила себе отдышаться. По щеке сбежала одинокая слеза, но она тотчас яростно ее смахнула. Потом решилась подойти к окну. Фалько не ушел. Он стоял, держа в руке платок. Кусочек батиста казался совсем маленьким в его сильной руке. Мгновение Фалько медлил, задумчиво смотрел на дверь, а потом бережно сложил платок и спрятал в карман. Кассандра медленно сползла по стене и села на пол. Из глаз ее хлынули слезы, и на этот раз она не стала с ними бороться.