Тот отрицательно покачал головой.
— Это будет иметь значение при выборе наказания. Что вы намерены были предпринять? Взрыв мостов, поджог складов, убийство?
Проходчик отрицательно покачал головой. Шлегель сказал ему:
— Если вы хотите казаться политическим, а не уголовным преступником, не теряйте зря времени. Даже если! вы мелкий пограничный браконьер, вам нет никакого смысла молчать.
— Если вам доставит удовольствие, я шел на совершение актов социального возмездия.
— В отношении кого именно?
— В отношении многих.
— Личная месть?
— Акт социальной защиты. Впрочем, отчасти и месть.
— За кого?
— За тех, кого вы убрали из жизни.
— Кого именно?
— Назвать их всех — дело долгое.
— Не стесняйтесь, у вас есть время. Точнее, пожалуйста: месть за кого?
— Я хотел бы, чтобы мой ответ считался последним и исчерпывающим: за Россию.
— Вы действовали по доверенности ее представителей?
— Да, конечно.
— Кого именно?
— БРП, вы знаете.
— Эта ассоциация представляет государство? Точнее, пожалуйста.
— Она представляет лучших людей государства.
— Какого? Сколько их, этих представителей?
— Не имеет значения.
— Напротив… Когда вы приходите убивать людей, работающих по мандату сотен тысяч трудящихся, следует знать, от скольких миллионов вы являетесь делегатом.
— Я пришел не на урок политграмоты.
— Заметьте: вы не пришли, вас поймали.
— Не имеет значения.
— Разве?
Пауза. Шлегель берет со стола карту, найденную у проходчика, и внимательно изучает ее.
— Итак, БРП, — говорит он, — руководимое прибалтийским бароном Торнау, японским разведчиком Якуямой и литовским шулером Шпульманом вы называете ассоциацией лучших людей вашего государства?
— Однако, вы их хорошо знаете.
— Да. Не вы первый за этим столом. Итак, это лучшие люди вашего государства?
— Это люди моих убеждений. Довольно!
Пауза. Шлегель возвращается к изучению карты.
— Это у вас здесь что? Мост? — спрашивает он, стуча пальцем по карте.
— Да, — отвечает, прищурясь, проходчик. — Довольно точно, как по-вашему?
— Да, довольно точно. Итак, лучшие люди ваших убеждений выбрали для ответственного поручения вас, гражданина Льва, двадцати восьми лет. Чем вы объясняете такое доверие к себе со стороны руководства?
— Я патриот и не спрашиваю, почему посылают на смерть меня, а не другого.
— Ваш патриотизм основан на нежелании знать свою роль, так?
— Я этого не говорил. Я хочу только сказать, что я солдат и мне безразлично, почему мне доверяют больше, а другому меньше.
— Разве в такой организации, как ваша, не доверяют всем одинаково?
— Не знаю.
— Вы не интересовались этим?
— Нет.
— Но вы потребовали хотя бы объяснения вашей диверсии?