Англичан высадили на пароход «Тромсэ», шедший под норвежским флагом с Камчатки на юг. Мурусима даже не попрощался.
В море чувствовалось могучее оживление. Судовое радио то и дело принимало разговоры множества кораблей и сигналы «летающих лодок».
Японская армия пересекала в это время море. Спустя час раздался первый вырыв далеко на горизонте. За ним последовало пять или шесть других. Вслед за взрывами лучи прожекторов забегали по небу, но, очевидно, по приказу командующего японской колонной, корабли тотчас скрылись.
Через полчаса раздались три взрыва, милях в пяти от «Тромсэ», я в зареве пожара можно было разглядеть корпуса двух громадных пароходов, валившихся набок.
«Тромсэ» на всех парах уходил к югу, и к утру капитан считал, что он вышел из поля боевых операций. Вдруг на горизонте возник дымовой шар, послышались отдаленные взрывы. Слева по носу, на горизонте, быстро прошли четыре парохода. Над ними парили самолеты. Дымовой шар оказался пожаром какого-то тяжелого судна старой стройки. Оно горело медленно и зловеще.
Шлюпки с людьми мчались от него во все стороны, пробираясь к маленькому, юркому миноносцу.
Норвежец шел, не делая противолодочных эволюций, имея четыре — японских судна по левому борту, на расстоянии двух морских миль. Море было совершенно спокойно, утро солнечно, японские самолеты спокойно озирали пространства, а катера противолодочной обороны имели на мачтах успокоительные сигналы. Вдруг раздался взрыв под четвертым, хвостовым судном колонны, затем под третьим, сейчас же под вторым и, наконец, за кормой головного транспорта. Миноносцы, открыв стрельбу из орудий и пулеметов, закружились вокруг колонны и спустили шлюпки для спасения тонущих. В море оказалось тысячи полтора людей. Спасти их всех было почти невозможно. Норвежец дал ходу, «чтобы не впутываться в грязное дело», тем более, что пароход шел с малым запасом пресной воды и не имел свободных помещений для раненых.
Тактика русских оставалась норвежцу совершенно непонятной. Впрочем, он был так рад, благополучно избегнув несчастья, что не особенно задумывался над большевистской техникой потопления кораблей.
В Корейском заливе японские миноносцы предложили пароходу войти в гавань, предварительно погрузив на него раненых. Норвежец поднял флаг Красного креста и пошел в Фузан. Здесь происходило уже нечто совершенно необъяснимое. Пожары стояли в море, как в степях, когда горит сухая трава. Пылала разлитая по воде нефть, горели корпуса пароходов, сотни лодок доверху были набиты мокрыми и окровавленными людьми.