— Это наши, — сказала Евгения. — Давайте выйдем на чем-нибудь в море.
Наперерез москитам спешили японские миноносцы. На молу изготовлялось к бою орудие.
Осуда с Евгенией спустились с мола, на внешнюю его сторону. Тут было немного тише, но идти было невозможно из-за колючей проволоки.
— Если минут через двадцать мы не найдем лодки, мы погибли.
— Подождите. Прислушайтесь.
— Стрельба зенитных.
— Нет, к морю прислушайтесь.
— Это прибой. Или галлюцинация.
— Нет, это корабль. Это наши, честное слово!
Судна не было видно, но шум винтов и дыхание двигателя слышны были явственно. С моря шла густая темнота, черный сухой туман дымовой завесы. Потом глухо раздался шум винтов на заднем ходу, и силуэт низкого корабля мягко навалился на стенку мола, у самого входа в бухту. Тотчас на нем ударили из орудий. Десятки прожекторов осветили стену. Корабль все еще швартовался. Слышно было, как на нем отдавали якоря. Евгения поползла к судну. Ее увидели с палубы и бросили ей бечеву с грузилом на конце. К бечеве была прикреплена петля каната. Двое каких-то людей, прятавшихся на моле, схватили, ловко выбрали канат и надели петлю, на чугунный кнехт.
Все это произошло так быстро, что Осуда не успел добежать до Евгении. Трапы легли с корабля на стенку. Отряд японцев бросился по трапам на мол. Впереди неслось Красное знамя.
Судно качалось на свежей волне, трапы плясали, концы их, опиравшиеся на стенку, крошились и ерзали. За первой партией выскочила вторая — с огнеметами.
Евгения схватила Осуду за руку и потащила на трал. Их немедленно доставили к командиру судна. Говорить было нечего.
— Кто вы? — спросил командир, худой, сутулый моряк в мундире с полуоторванными знаками воинского отличия.
— Уполномоченный Народного фронта с поручениями в Манчжурию.
— Мы видели подводную лодку в шести кабельтовах отсюда, — спокойно сказал командир, следя за действиями на моле.
Снаряды ложились со всех сторон. Судно дрожало и билось о мол.
— Я не имею связи с верховным штабом. Я восстал час назад, — добавил командир.
— У вас не будет времени установить сейчас связь.
— Да, теперь уже нет. — Командир продолжал глядеть в узкий гладок щита на то, что творилось на стенке мола. — Я дам вам шлюпку и двух раненых. Останетесь живы, запомните имя нашего корабля: миноносец сто восемнадцать, командир Якуяма-четвертый.
Он пожал руку Осуде, кивнул Евгении и снова приник к бойнице рубки.
Но мокрому и скользкому штормтрапу они свалились в шлюпку, вышли в море и не могли вспомнить, через сколько часов или лет встретили подводную лодку.
Евгения закричала: