— Я была уверена, что это сделали американские журналисты…
Позже я узнала от Паула, что полиция также вызывала на допрос обоих румынских журналистов: в фильме было хорошо видно их посредничество между торговцами и «покупателями» — к его ужасу монтажер не потрудился скрыть их лица. Если эти кадры увидит торговец, неизвестно, что он предпримет… Паул был очень зол на Питера, который не обратился в полицию, как обещал.
Полгода спустя Питер со своей командой снова вернулся в Румынию, чтобы снять продолжение на тему «Что с ними стало?» Их идеей было показать обманутому торговцу кадры, снятые скрытой камерой. Перед этим они захотели увидеть Элизабету и услышать ее новые впечатления. По телефону я не сумела скрыть своего недовольства:
— Питер, вы знаете, что поставили нас в затруднительное положение?
— Мне очень жаль, Яна. Мы действительно собирались пойти в полицию, но в последний момент передумали, испугавшись неприятностей.
Когда Питер прибыл в приют, мы с Элизабетой пекли на кухне блины. Она радостно поприветствовала его:
— Добрый день! Я вас узнала: это ведь вы привезли меня сюда?
Обрадованный таким началом, Питер тут же достал свой микрофон.
— Здравствуй, Элизабета! Как поживаешь?
— Отлично!
— Элизабета, мы собираемся вернуться в Бухарест. Через несколько часов мы встретимся с палачами, которые мучили тебя. Хочешь им что-нибудь передать?
— О да! Скажите им, чтобы отдали мои черные брюки, я их там забыла.
Питер так и остался стоять с озадаченным видом. Он явно ожидал услышать более мелодраматичную тираду, типа: «Передайте им, пусть горят в аду! Скажите им, что я наконец свободна благодаря таким людям, как вы!»
Видя расстроенное лицо американского журналиста, я еле удержалась от смеха. Признав свое поражение, репортер с улыбкой убрал свой микрофон: он наконец понял, что ничего не добьется от этой девочки. А я была так довольна ответом Элизабеты! У этой очень спокойной, скорее покорной девочки под наивными и вежливыми манерами скрывалась немалая интуиция. Я чувствовала себя в некотором роде отомщенной за все эти плаксивые репортажи, которыми разражалась пресса, как только речь заходила о сексуальном трафике. Я не имею ничего против их метода внедрения, за исключением того, что они при этом обогащают подонков. Но мне в высшей степени неприятно их стремление выставить себя героями, вырвавшими девочку из лап преступников. К чему кричать «Волки!», если при этом не делаешь ничего, чтобы их поймать? Каждый раз повторяется одна и та же история: в любой статье на эту тему, будь то в румынской прессе или в иностранных изданиях, внимание заостряется вовсе не на том, на чем нужно. Журналисты, берущие интервью у проституток, как правило, хотят знать самые пикантные подробности: