Вот как пахнет отчаяние. Она никогда не была дома у Дилла. Он ни разу не приглашал ее войти и даже лез из кожи вон, чтобы ей не удалось даже заглянуть внутрь. Было нетрудно догадаться, почему. Все оказалось еще хуже, чем она представляла, — хотя ей никогда не нравилось думать о том, как жил Дилл.
— Дилл! — позвала она. Ее голос угас, задохнулся в просевшей, пыльной гостиной. Лидия ступила внутрь, выбирая дорогу в сером свете дома, словно пол мог провалиться под ее ногами.
— Дилл! — Она заглянула в спартанскую спальню, в которой не было почти ничего, кроме аккуратно убранной постели, вышивкой со строками из Библии над ней и Библии на ночном столике.
Лидия повернулась к закрытой двери позади нее. Пол под ее ногами скрипнул. В ушах стоял гул. Внутри все горело от адреналина. В горле ощущался едкий привкус страха. Внутри поднималась холодная паника.
Она протянула руку, помедлила немного, потом тихо постучала.
— Дилл! Эй, приятель, школа. Дилл!
Тишина. Она пыталась говорить как ни в чем не бывало:
— Слушай, Дилл, если ты там наяриваешь, лучше прекращай, потому что я сейчас войду. И это будет очень неловкая ситуация для нас обоих.
Тишина.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только бы с тобой все было в порядке. Пожалуйста, ты не можешь умереть в этом ужасном месте.
Повернув ручку, она толкнула дверь. Та перекосилась на сломанной петле и уперлась в ковер.
— Дилл! — Лидия толкнула дверь пару раз и потом только догадалась, что нужно приподнять ее за ручку.
Она огляделась в полумраке комнаты. Тонкие полоски света проникали в щели по краям закрытых жалюзи, так что можно было различить очертания тела в постели. Дилл лежал неподвижно, отвернувшись от двери, голый до пояса. Лидия видела каждую косточку его спины. Он казался таким маленьким. Ее сердце забилось чуть ровнее, когда она увидела, что он дышит.
— Дилл! — Она медленно подошла к нему, споткнувшись о его ботинок и чудом сохранив равновесие. Села на краешек кровати, протянула руку и с опаской коснулась его плеча. Он был теплый на ощупь. Хорошо.
— Что? — сказал Дилл. Его голос казался сухим и безжизненным.
— Я волнуюсь за тебя. Ты в порядке?
Дилл продолжал смотреть в противоположную стену.
— Лучше чем когда-либо.
Лидия выдавила из себя смешок.
— Глупый вопрос, верно?
— Да.
Ее глаза привыкли к темноте, и она обвела взглядом комнату. Одежда Дилла — та, что она помогла ему выбрать, — валялась на полу и висела на полуоткрытых ящиках комода. Пол был усыпан скомканными листками бумаги, возможно, вырванными из тетради с песнями. Гитара криво стояла в углу, одна из струн была порвана и болталась.