ты себя только послушай. Похоже, кто-то выставляет себя «мальчиком из бедной семьи, которого не понимает легкомысленная богачка».
— Да мне фиолетово, что у твоей семьи больше денег, чем у моей. Мне просто обидно. Ты не только делаешь вид, что меня не существует, но и стремишься поскорее со мной распрощаться. Я чувствую себя никчемным. Знаешь, сколько людей относится ко мне именно так? Я не хочу еще и от тебя это терпеть.
— Почему все, что я делаю, ты воспринимаешь в самом невыгодном свете? Как будто это мой замысел — причинить тебе боль! Как будто я веду свой блог только для того, чтобы тебя обидеть! И в университет поеду для того, чтобы ранить твои чувства!
— Да ничего я так не воспринимаю.
— Воспринимаешь.
— Нет.
— Может, вместо того чтобы зацикливаться на том, чего я для тебя не делаю, тебе стоит подумать о том, что я для тебя делаю. Если бы не я, ты так и сидел бы на пятой точке в четырех стенах и играл на своей гитаре.
Дилл сделал вид, что поклоняется ей.
— О, благодарю тебя, спасительница. Спасибо, что спасла меня. Хотя, знаешь, сидеть на пятой точке и играть на гитаре намного лучше, чем тусить с кем-то, кто меня стыдится и мечтает поскорее со мной распрощаться.
Лидия подъехала к дому Дилла.
— Запросто можно устроить так, что ты будешь заниматься этим чаще, — произнесла она холодно.
У Дилла тут же возникло ощущение, будто у него в горле застрял гигантский кубик льда. Он знал этот запах — надвигающейся утраты, знал, каково это — когда жизнь распадается на части и эти части одну за другой уносит у него из-под ног. Его охватили паника, желание как можно скорее запечатлеть в памяти образ Лидии и всего, что ее окружало, — на случай если он больше ее не увидит. То, как она сидела: очень близко к рулю, глядя прямо перед собой, поставив локоть на окно и подпирая рукой голову. Другая рука — с облупившимся голубым лаком цвета винтажного автомобиля — лежала на руле. Линия шеи, переходящей в плечо. Начинающий отклеиваться кусочек черной изоленты, прилепленный на вечно горевшую лампочку проверки двигателя. Пять-шесть освежителей воздуха, болтающихся на зеркале заднего вида. Рисунки на ее запястьях и пальцах. Прошу тебя, Господи, развяжи мне язык, верни мне дар речи. Пожалуйста, избавь меня от гордости в эту минуту, позволь мне найти слова, которые я должен произнести, чтобы не потерять еще одну часть себя.
— Ну и ладно, — сказал Дилл.
Это не то, что я имел в виду, Господи. Похоже, ты ушел спать, оставив на посту одного из ангелов низшего звена.
Потом он вспомнил о церковной табличке. Последний шанс. Господи, заговори со мной. Он устремил взгляд в конец улицы. «Если тебе кажется, что бог далеко, угадай, кто из вас отдалился».