Даже неудобно как-то стало подслушивать. Я встала, взяла сына за руку и пошла. Ноги привели к могиле бабушки и дедушки.
— Ну, здравствуйте, мои дорогие! Я привела Вашего правнука. Знакомьтесь! Правда, он очень милый? У меня всё хорошо, не волнуйтесь. Есть работа, друзья и сын. Я обязательно поступлю в институт, дедушка! Как ты и мечтал. У меня всё очень хорошо. Спите спокойно.
Отец провёл с нами всю неделю. И вниз тоже пошёл с нами. Когда Волчонок устроился на его шее, я, наконец, подобрела и рассказала, что окончила экстерном поселковую школу. А потом, благодаря благотворительной помощи — экономический колледж, с отличием.
Во время долгого спуска, как то само собой, вспомнился и «Макдоналдс», и работа на фирме. Историю про войну жены шефа с секретаршей, Надежда Матвеевна тоже не слышала, и проявила живейший интерес ко всем подробностям.
О себе мало рассказывала. Обойдётся, папочка!
Внизу выяснилось, что отца ждёт крутая машина с водителем. Или водитель с машиной. Это кому как нравиться. Мне не нравилось никак! Но счастливая Надежда Матвеевна уже устраивалась, и я только тяжело вздохнула и полезла следом. Волчонок давно спал на руках у дедушки. Когда тот передал его осторожненько мне на руки, я заметила, с какой болезненной гримасой отец растёр предплечья, освободившись от тяжёлой ноши. Сынуля у меня крупненький!
Остановился родитель в нашей квартире.
Покупку продуктов полностью взял на себя. Да и, вообще, любые покупки, о которых только стоило намекнуть. Где он бывал — не знаю, но и дома проводил кучу времени. Я даже стала понемногу привыкать.
Однажды возвращалась с налоговой, вышла из лифта на нашем этаже и, вдруг, кто-то резко прижал меня к стене.
— Что? Нашла себе папика? — шипел Рома. — Моя любовь тебе и на хрен не нужна, да? Значит, правильно мама говорит — проститутка и шалава, твою мать!..
И дальше матом. Может и обиделась бы, но глаза у него, как у больной собаки…
И всё же, как бы ни был Роман зол, говорил он мерзкие вещи.
Щемящая жалость, которая разлилась в душе, когда я заметила его полный муки взгляд, от похабных словечек и обвинений быстро сошла на нет. Особенно, было неприятно, что некоторые гадости он говорил со слов своей матери. Прямо с языка её снял. Откуда то появилось ощущение предательства.
Поэтому, я молчала, не оправдывалась, не объяснялась. А зачем рассказывать ему об отце? Чтобы долго извинялся, а потом снова преследовал меня? Может и к лучшему всё.
Когда он резко отстранился от меня, отвернувшись в пол оборота, я неторопливо пошла к входной двери в квартиру, по старушечьи шаркая ногами.