Кейт не нравилось думать об этом.
Незачем вспоминать, что где-то существует монстр, которого создала она.
Если повезло, он умер с голоду где-то в Пустоши.
Если повезло…
Машина содрогнулась, задребезжала и задымилась. Кейт выругалась и направила глохнущий автомобиль на обочину.
До окраины И-Сити – восемь миль.
Восемь миль – и меньше двух часов до темноты.
Кейт выругалась еще раз и выбралась наружу, закинула сумку на плечо и обошла машину. Пистолет валялся на полу рядом с пассажирским креслом, там, куда она его бросила, как только КПП скрылся из вида. Кейт подняла оружие, взвесила на руке, вспомнила сладкий ужас и…
Она извлекла из пистолета обойму, спрятала и то и другое в сумку, повесила ее на плечо и побежала. Солнце светило ей в спину, тень протянулась перед ней, а ботинки отбивали размеренный ритм на асфальте.
В Лейтоне беговая дорожка входила в обязательную программу, и Кейт быстро обнаружила две вещи.
Она любит бегать.
Она ненавидит бегать по кругу.
Теперь Кейт попыталась вспомнить былую любовь, когда перед ней лежала пустая прямая дорога. Через две мили она была уверена, что дело дрянь.
Через четыре мили ей захотелось курить.
Через пять – чтобы она никогда не начинала курить.
Через семь она, пошатываясь, перешла на трусцу, затем на шаг, а потом и остановилась. Ее вырвало. Голова заболела опять, и Кейт захотелось лечь и закрыть глаза, но солнце уже повисло над горизонтом.
Ей надо выбраться отсюда до наступления темноты.
Она должна продолжать двигаться – и она двинулась вперед.
Забавно, каким простым все становится, когда у тебя нет выбора.
К тому моменту, когда она добралась до зеленой зоны, мышцы и легкие ее горели.
Раньше это был самый богатый район столицы, местечко, зарезервированное для тех, кто мог себе позволить не только покупать защиту Харкера, но и вести праздную жизнь. Раньше, но не сейчас.
Теперь район был пуст.
Нетрудно предположить, что все обитатели зеленой зоны убрались восвояси.
Этакий массовый исход.
Нетрудно было бы…
Если бы не многочисленные машины на подъездных дорожках.
И кровь.
Кейт посмотрела на давно засохшие коричневые пятна, истончившиеся от ветра, дождя и солнца. Отзвук насилия.
– Что же случилось? – пробормотала Кейт, обращаясь к пустым улицам, хотя сама знала ответ.
«Корсаи, корсаи – во мраке клыки,
И кости во мраке, и когти-клинки,
Он съест твою плоть, разорвав на куски».
Солнце нырнуло за горизонт, и Кейт сдвинула солнечные очки на макушку. Свет истаивал. Скоро совсем стемнеет. Надо искать укрытие.
Кейт расстегнула сумку, заставила себя не прикасаться к пистолету: достала выкидной нож и железный штырь и оглядела улицу. Она шла от дома к дому, но везде двери были заперты. У третьего здания она встала на цыпочки и заглянула в окно.