В зале никто не смеялся. Телевизор был выключен. Сэм сидел в кресле, играл на телефоне и выглядел вполне выспавшимся. На улице уже было светло. Возле окна стояли Эшли, её мама и Дерек. Они о чём-то тихо переговаривались.
Позже я узнал, что у бабушки Эшли был инсульт, но скорая приехала вовремя, и бабушка теперь в порядке, однако из больницы вернётся только к вечеру.
Так что всё закончилось хорошо, но День благодарения, конечно, оказался подпорченным, а главное, у меня так и не было возможности поговорить с Эшли наедине. Я планировал рассказать ей кое о чём из того, что задумал, – надеялся на её помощь. Хотя это нечестно, ведь Эш даже не будет знать, в чём именно мне помогает…
До первого декабря остаётся шесть дней, нужно торопиться. Надеюсь, завтра или по крайней мере послезавтра мы всё-таки поговорим. А пока я чувствую, как свёрток Луиса обжигает меня каждый раз, когда я открываю свой шкафчик в спортзале. Стараюсь заглядывать туда ежедневно. На всякий случай.
Скорее бы всё закончилось.
Утром я обнаружил, что у меня не осталось ни одной чистой футболки, если не считать той дурацкой, с Сирс-тауэром и надписью «Chicago». Конечно, я мог сбегать в прачечную и уже через три часа получить чистую сухую одежду, и ничто не мешало мне это сделать, так как на занятия я всё равно не собирался, но я сразу понял, что ничем подобным заниматься не буду, поэтому определил, какая из футболок пахнет меньше других, надел её и в этот момент понял, что счастлив. Вот так, без всяких причин и даже вопреки всему. Просто понял, что мне хорошо. Остановился, пытаясь разобраться в своих чувствах, однако не смог их объяснить и только вспомнил песню Кристофферсона «Sunday morning coming down», сразу включил её на плеере – в лучшем из всех исполнений, с концертного альбома 1992 года «Live in the Philharmonic» – и уже тогда знал наверняка, что день будет хорошим. Стоя над бездной, я пил свой кофе со сливками.
«Found my cleanest dirty shirt»[10] – обожаю эту фразу, сам не могу понять почему. Есть в ней что-то от Керуака. Она пахнет пылью дорог и свободой – той самой, которая лишь означает, что тебе нечего терять.
«Nothing ain’t worth nothing, but it’s free»[11]. Это точно.
Отправился в библиотеку проверить почту. Увидел Синди и не сдержался. Подбежал к ней и сказал, что надевал эту футболку ещё три дня назад и с тех пор она лежала в грязном белье – я не успел её постирать, а теперь снова надел. Я знал, что выгляжу чудаком, если не сказать помешанным, но мне было всё равно.
Синди остановилась. Взглянула на меня из-под каштановой чёлки. Наверное, думала, что я как-то объясню свои слова, а я только улыбался и смотрел на неё так, будто она была самым расчудесным цветком, на который только и можно что смотреть. Наконец Синди сказала, что я не получу итоговую оценку по американской литературе – профессор Джей поначалу злился, а теперь даже не упоминает моего имени, а Синди готова помочь мне нагнать всё, что они прошли, и заодно написать все необходимые эссе.