– А зачем читателю просто читать историю? – спросил Мэт.
– Чтобы увидеть мир другими глазами, узнать, что есть люди, которые живут иначе, почувствовать их боль, их радость. Не знаю… Наверное, как-то так.
– Это как с твоей зарисовкой по Гогену?
– Да, наверное.
– Понятно…
Мы наконец собрались. Кровать оставили в беспорядке – с разбросанными упаковками, с прилипшими к одеялу желейными конфетами. Первое время, отъехав от мотеля, только об этом и говорили, представляли реакцию хозяина – что он скажет, когда увидит весь этот кавардак, и нам было весело, а потом Крис свернула на указанную Якобом дорогу NN, и мы добрались до амишских домиков. Карта оказалась точной.
– Не надо, – Эшли увидела, что я достал сигарету.
Помедлив, я кивнул. Она была права.
Мы стояли на обочине и не знали, можно ли вот так, без спроса, пройти во двор. Ни забора, ни калитки не было, но из высоких, доходивших мне до пояса сугробов получилась естественная ограда, в которой зиял укреплённый досками и утрамбованный проход.
Одноэтажный деревянный дом с длинной верандой и пристройками. Ни спутниковых тарелок, ни электрических проводов, а возле сарая – чёрная повозка, совсем как на фотографиях, которые я видел в интернете. Настоящая крытая повозка амишей, которой они пользовались вместо машин. Других домов поблизости не было, только пустая дорога и хвойный лес.
В тишине было хорошо слышно, как на снегу переминается Крис. Ей было холодно в лосинах, юбка не спасала. Впрочем, нам всем было холодно.
Первым в проход вошёл Мэт. Мы пошли следом.
Пройдя вглубь расчищенного двора, я увидел, что на веранде стоят две женщины. Одна – ещё совсем молодая, другая – лет шестидесяти. Одеты одинаково: белый чепчик, чёрная накидка с укороченными полами, из-под которой виднелись белая рубашка с кружевным воротом и длинная, до самых щиколоток, чёрная юбка, чёрные башмаки.
Мэт уверенно поздоровался с женщинами. Они не ответили. Стояли неподвижно.
– Добро пожаловать.
Голос раздался из затенённой глубины веранды. Там кто-то сидел в кресле-качалке, я поначалу даже не заметил его. Это был Якоб. Автобус всё-таки отменили из-за непогоды, и Якоб вернулся домой. Правда, я думал, что мы пришли в дом его отца, но сейчас это не имело значения.
– Проходите, что же вы встали?
Якоб поднялся с кресла. Вышел на свет. Голос его звучал приветливо, но улыбки на лице не было. Женщины по-прежнему не шевелились. И лишь когда Мэт смело зашагал вперёд, они отошли в сторону, чтобы пропустить его к двери.
Якоб впустил нас в дом. Могло показаться, что всё складывается как нельзя лучше, но я сразу понял, что нам здесь не рады, и почувствовал себя неловко.