— Не оправдывайся, браток, я уже об этом слышал.
Теперь мы не отстанем от Ивана Никифоровича, пока не расскажет о курсантском отряде возле Юхнова и об этих мальчишках с немецкими автоматами. Откуда они взялись? Кто такие? Однако Иван Никифорович знает не так уж много.
Отряд курсантов выехал из Подольска вчера в два часа дня по Варшавскому шоссе, через Малоярославец, к Юхнову. Сейчас бой идет у реки Угра. Действительно, до того, как прибыли курсанты, дорогу на Юхнов почти сутки удерживала перебравшаяся через линию фронта группа комсомольцев из оккупированных областей. За короткое время пребывания при гитлеровском «новом порядке» они, видимо, столько пережили и насмотрелись, что теперь лишь ждали команды: «В атаку!» Надо полагать, чему-то их успели обучить. Не с неба же свалился этот капитан авиации…
Позже мы узнали, что догадки наши были не так уж далеки от действительности. Загадочным капитаном авиации оказался Иван Старчак, начальник парашютно-десантной службы Западного фронта.
Одного мы не можем понять: если наши курсанты уже ведут бои, почему так долго торчит здесь четвертый батальон? Ведь в резерве можно оставить какую-нибудь часть — отозвать ее с передовой, дать передышку. Что таких частей просто-напросто нет, мы тогда еще не знали. Так или иначе, но приходилось ждать, пока приказ о том, что мы находимся в резерве, не будет отменен.
И наконец это произошло. Однако к линии фронта мы направились не по Варшавскому шоссе, не к Ильинскому, где оборону удерживали курсанты, а той самой Калужской дорогой, о которой рассказывал Юренев.
Смеркалось. Потемневшее на горизонте небо вспыхивало красноватыми зарницами, вздрагивало от глухих раскатов.
С таким грузом и так быстро шагать нам еще не приходилось. Самая обыкновенная винтовка со штыком, появившаяся на свет пятьдесят лет назад, с каждым шагом становится все тяжелее, пригибает плечо к земле, словно бы говорит: «Ну чего мне торчать дулом кверху, ведь в небо ты стрелять не будешь? Давай-ка приляг хоть ненадолго, а заодно и я рядом с тобой…» Впрочем, это я могу себе позволить такие мысли — у меня-то боевая винтовка есть, а некоторые из нас, хоть их и немного, только еще должны были получить ее или взять у убитого фашиста. Пока же им выдали учебные винтовки.
Своей винтовке я верю как самому себе, недаром берегу ее, будто зеницу ока. Руки и глаза тоже, надеюсь, не подведут. Надо, правда, признать, что до Сергеева мне далеко: его пули никогда, как говорится, за молоком не улетают, все, одна за одной, ложатся в «яблочко». Юренев как-то заметил, что сейчас это куда важнее, чем успешно защитить кандидатскую диссертацию, и на сей раз Сергеев не стал с ним спорить.