бедолагу, нет?..
– И кого именно я… мы… предположительно убили?
– Милтона Квинтуса Дезире Крампфа.
– Дезире?
– Так у меня записано.
– Чтоб мне! Вы уверены, что не «Вулю»[184]?
– Да, – ответил он начитанно и с полуулыбкой. – Тут у меня стоит «Дезире». – Складывалось впечатление, что будь он англичанином, непременно поддержал бы это мое «чтоб мне!», хотя складывалось и другое впечатление: англичанином он быть ни в какую не хочет, и в особенности, быть может, – англичанином дородным, который сейчас мужественно съежился перед ним.
– Продолжайте, – сказал я. – Испугайте меня.
– Я никогда не пытаюсь. Некоторым людям я делаю больно – такова работа. Некоторых убиваю – то же самое. К чему тут пугать? Я не такой полицейский.
– Спорить готов, своего психиатра вы пугаете, – съязвил я и незамедлительно пожалел об этом. Он не посмотрел на меня холодно и тускло – он на меня вообще не посмотрел. Он упер взгляд в столешницу с царапинами и мушиным калом, затем выдвинул ящик, изъял одну из таких тонких, черных и корявых сигар и зажег ее. Он даже решил не сдувать мне в лицо вонючий дым – он был не такой полицейский.
Но ему непостижимым манером удалось меня испугать. Почки мои заболели ужасно.
– У меня ужасно болят почки, – сказал я. – И мне нужно в уборную.
Он экономно махнул в сторону двери, и я дошел до нее, почти не закричав в голос. За дверью была очень славная маленькая уборная. Я прислонил голову к холодной кафельной стене и утомленно посикал. Крови не было, что несколько меня изумило. На уровне глаз кто-то успел нацарапать на стене «ВСЕХ НАХ», пока его не прервали. Я задумался: «…ОДЯТ»? – но затем пришел в себя, вспомнив о состоянии Джока; перед тем, как выйти, оправил одежду.
– Твоя очередь, Джок, – твердо заявил я, снова вступая в кабинет. – Надо было сразу о тебе подумать.
Джок повлекся в уборную; шериф при этом отнюдь не выглядел нетерпеливым, он вообще никак не выглядел – хоть бы как-то, что ли? Я прокашлялся.
– Шериф, – сказал я. – Вчера я видел тело мистера Крампфа – батюшки, неужто лишь вчера? – и он вполне явно скончался от сердечного приступа вполне обыденным образом. Так чё за дела тада, что чувака пришили?
– Можете говорить по-английски, мистер Маккабрей. Я человек необразованный, но много читаю. Мистер Крампф скончался от глубокой пункции в сердце. Кто-то – я вынужден предположить, вы – ввел ему в бок между пятым и шестым ребром длинный и чрезвычайно тонкий инструмент, а после тщательно стер все следы незначительного поверхностного кровотечения, которое воспоследовало… У нас на Западном Побережье такой «модус операнди» нередок: китайские «тони»