Полковник раскрыл папку и прочел несколько строк, тревожным манером подняв бровь.
– Вы когда-нибудь состояли в коммунистической или анархистской партиях, мистер Маккабрей?
– Боже праведный, нет! – весело воскликнул я. – Да я – грязный капиталист. Рабочим – по харе, вот мой лозунг.
– А когда учились в школе? – нежно подсказал он.
– О. Ну да, полагаю, в школьном дискуссионном кружке я пару раз принимал сторону красных. Но в шестом классе мы все переболели если не религией, то коммунизмом – это как юношеские угри, знаете ли. Проходит, как только у вас случается надлежащее половое соитие.
– Да, – тихо подтвердил он. Я вдруг заметил, что у него тоже воспалены сальные железы. Второй страйк – полагаю, именно так у них там выражаются. И как им только удалось наскрести обо мне столько грязи всего за два дня? Но гораздо больше нервировало вот что: действительно ли ее скребли только последние два дня? Папка на вид пухлая и замусоленная, как валлийская официантка. Мне захотелось в уборную.
Молчание все тянулось. Я закурил, чтобы показать, насколько мало меня все это смущает, но он и к такому был готов. Нажал кнопку и велел секретарше попросить уборщицу принести пепельницу. Когда просьбу выполнили, уборщица в придачу включила еще и кондиционер. Третий страйк. Моя подача.
– Полковник, – твердо сказал я. – Полагаю, я могу вам дать слово чести аристократа, – эвона как закрутил мяч, – что меня совершенно не интересует политика, а миссия моя не имеет ничего общего с наркотиками, контрабандой, валютой, торговлей женщинами, извращениями либо мафией? А касается она интересов некоторых из Наивысших Лиц Страны.
Поразительно – с такого захода, судя по всему, удалось. Полковник медленно кивнул, проставил в начале досье свои инициалы и откинулся на спинку. Все-таки в американцах сохранились любопытные реликты старомодности. Комнату заметно расслабило; даже кондиционер, похоже, сменил тональность. Я навострил ухо.
– Простите меня, – сказал я, – но мне кажется, что у вашего магнитофона закончилась проволока.
– О, благодарю вас. – Он нажал еще одну кнопку. Внутрь проскользнула вымяносная секретарша, заменила шпульку и выскользнула обратно, по пути одарив меня крохотной гигиенической улыбкой. Английская секретарша на ее месте бы фыркнула.
– Вы хорошо знаете Милтона Крампфа? – неожиданно спросил Блюхер. Матч был явно далек от завершения.
– Крампфа? – переспросил я. – Крампфа? Ну да, еще бы – очень хороший мой клиент. Надеюсь провести с нем несколько дней. Очень милый старый окорок. Малость не в себе, конечно, но он может это позволить, не так ли, ха ха?