– Почему, ты сказал, что Далила водит меня за нос?
– Ну, лично я просто доверился Валенсии. А потом, своими методами, пришел к тому, что она действительно права.
– Почему?
– Сколько лет твоей пигалице?
– Шестнадцать.
– Вот. И женщиной она стала, наверно пару-тройку лет назад, когда на нее положил глаз, какой-нибудь голодный до маленьких девочек культист.
– Что ж так жестко-то?
– А по-другому не бывает. Не перебивай отца.
– Ладно, – Редрик затянулся. Головокружение отступило.
– А сколько лет госпоже Валенсии?
– Я не спрашивал?
– Правильно, ведь это – невежливо. Так вот, ей двести двадцать четыре года, а замуж она вышла в двенадцать. Я тебе арифметику не отбил?
– Нет, но балку сам починишь.
– Да пожалуйста. Госпожа Валенсия это девочку читает, как ты – свой любимый атлас. Она знает, что та сделает, куда пойдет и что ей нужно.
– Я понял. А ты?
– А я – старый лавочник. Уж что-что, а пропажу рулона абразивного полотна, пяти напильников, двух рубанков и банки растворителя – замечу.
– Ого, я догадался о растворителе и напильнике... но пять. И рубанки. Блин, да моя шея повидала больше, чем столярный верстак.
– И бухаешь ты – сильно, даже опуская возраст.
– Принято к сведению.
– И дури в тебе, хоть и много, но бить ты не умеешь.
– Да я и не дрался никогда. Я даже не знаю ни одного своего ровесника. Разве-что – Седрика Першера, вот ему бы я морду начистил. Почему ты не отдал меня в школу в Южном? Я бы ходил – мне не сложно. Может пообщавшись с девчонками, узнал бы что-то полезное.
– Ну, местная “учителька народна”, тебя бы такому научила, что пришлось бы потом самому звать прованта. А в остальном, да – прокол.
– А пальцы?
– Она ходит в тех же туфлях, что я ей выделил в день вашего знакомства.
– Но что могло произойти?
– Отморозила, притом давно. Валенсия видела ее ступни.
– В пустыне?
– Да хоть и в пустыне. Вон, во время Антрацитового путча – тринадцать лет назад, маги утихомирили Пейсалим снежной бурей. Тогда многие получили обморожения.
– Ладно. Но почему она сказала, что беременна?
Лоуренс помедлил с ответом:
– Не знаю… Может думает, что беременна, вы же все-таки кувыркаетесь, так что у меня кровать ездит. Может что-то почувствовала? Может лжет?
– И что же делать?
– Когда баба залетает, у нее перестает идти кровь.
– Кровь? А, ну да. Но у нее это гуляющая вещь.
– Пусть так. И?
– Если продолжит кровить, то Валенсия тебе скажет.