– А из пистолета? – спросил Павел.
– Вы не охотник, Паша. Охота – очень гуманный вид спорта, ему противен дух убийства. Бить куропатку из пистолета – ей-богу, это зверство.
– Софистика, Павел Иванович, – жестко возразил Павел. – В конце концов результат один – куропатку бьют. А из чего – из пистолета ли, из ружья разница не велика, да и куропатку это не интересует. А самоуспокоение оно вроде бы от христианства, а?
Струмилин поначалу терялся, когда слушал такие резкие возражения Павла. Сначала ему показалось, что это от бестактности, но потом он понял, что это идет от непримиримой веры парня в то, что он утверждает. Отсюда резкость и кажущаяся грубость.
"Это хорошо, – подумал Струмилин, – мы сейчас забыли нашу комсомольскую заповедь: "Все в глаза, как бы горько это ни было". Дипломатия в нас появилась, мягкими хотим быть. А этот рубит, молодец, парень!"
Сзади чертыхнулся Брок.
– Что, Нёма? – спросил Струмилин.
– Я сейчас слушал наших океанологов.
– Это каких?
– Станцию "Наука-9".
Струмилин нахмурился, вспоминая координаты океанологов, высаженных на лед океана.
– Они неподалеку от станции Северного полюса?
– Да. У них очень плохо.
– Что?
– Лед прошило трещиной, теперь там садиться – кружева плести.
– Будут уходить?
– Нет. Передают: ерунда, работа идет хорошо, будут сидеть, аврала пока нет, хотя ледовая обстановка вшивая.
– Какая?
– Отвратительная.
– Это точнее. Как руководство экспедицией?
– К ним вылетает Годенко. Да они же не уйдут, если хорошо работается. Вы же знаете их: одержимые, наука – и все тут.
– Передайте им от меня "88".
– Хорошо.
– Что? – удивился Павел.
– Вы плохо занимались радиоделом, Паша. "88" у коротковолновиков значит: "люблю и целую".
…Та часть рыбы, которую не успели уложить в ящики, вмерзла в синий пузырчатый лед.
– Любопытно, – сказал Павел, опустившись на корточки, – вот в тех пузырях во льду есть жизнь или нет? В общем-то если там воздух, то, значит, должна быть.
– Пашенька, не мучайте себя вопросами такого глубокого философского смысла, – посоветовал Аветисян. – У нас в Ереване живет академик Амбарцумян, он занимается этими вопросами лучше, чем вы.
– Вас понял, – отозвался Павел задумчиво, – перехожу на прием. Академику Амбарцумяну от меня передайте "88".
Аветисян засмеялся и заверил Богачева официально:
– Почту за честь.
Павел не удержался и спросил:
– Геворк Аркадьевич, а почему у вас в Закавказье говорит не "честь", а "чэсть"?
Аветисян ответил сразу:
– Так, дорогой, звучит возвышеннее. Мы, армяне, романтичной души люди, в горах живем, рядом с орлами. Есть еще вопросы?