– Ах ты, негодяй! – приговаривал он. – Ах ты, хулиган этакий!
Он говорил так и смеялся, и в глазах у него была радость.
– 4 –
– Кто же так чистит картошку? – спросил Струмилин молодого парня, увешанного фотоаппаратами. – Так нельзя ее чистить. Вы режете, а надо скоблить. Вот как надо скоблить картошку, смотрите. – И, взяв из рук парня картофелину, Струмилин ловко и аккуратно очистил ее.
– Вы маг и волшебник, – сказал парень, – я снимаю шляпу.
– Вы лучше оставайтесь в шляпе, только чистите картошку как следует.
– Я весь старание.
Струмилин усмехнулся: ему показалось забавным, что парень говорил фразами-лозунгами.
– Кстати, простите меня, но я запамятовал, откуда вы? Мне Годенко сказал второпях, и я не запомнил.
– Моя фамилия Дубровецкий, я спецкор, из Москвы, из журнала…
– А, вспомнил, – сказал Струмилин, – хороший журнал, только раньше он был лучше.
Правда, вы печатаете много цветных фотографий. Читатели любят рассматривать цветные фотографии и репродукции с картин, я, конечно, понимаю…
– Не судите нас строго. Переживаем временные трудности.
Геня Воронов и Сарнов засмеялись. Они готовили ДАРМС к установке, сидя в хвосте, и слушали разговор Дубровецкого со Струмилиным.
– Издевки над прессой к добру не приводят, – сказал спецкор и лучезарно улыбнулся. Если бы он рассердился, то не миновать бы ему тогда острых и злых подъелдыкиваний: Сарнов не любил прессу.
– Послушайте, – спросил Струмилин, – а вы не знаете, кто из ребят написал в молодежной газете репортаж "Пять часов на льдине"?
– Не знаю, право… А что?
– Да нет, ничего, просто очень нечестный этот журналист. Тот, кто писал репортаж.
– Почему?
– Он летчика под монастырь подвел. Написал для саморекламы, что его вроде бы не брали на льдину – на такую, куда мы сейчас летим, – так он перед полетом забрался в самолет, спрятался там в пустую бочку и таким образом пробрался на лед.
– Я оправдываю его как журналиста.
– Володя, – попросил Струмилин Сарнова, – откройте, пожалуйста, люк…
– Что, выбросим прессу в седые волны Ледовитого океана?
– Я думаю, что пришло время.
– Ой, не надо, – попросил Дубровецкий, – приношу официальное извинение.
– То-то! Во-первых, на лед никто и никогда пустых бочек не возит. Пустые бочки берут со льда. Во-вторых, пилот сам пригласил этого подонка с собой и вез его в комфортабельной кабине. А с пилота потом спрашивали: как, мол, это так? Почему у вас в самолете летают зайцы? Выговор он заработал. А журналист – славу. Пусть он только никогда не появляется в Арктике, этот писака: если встретите – передайте.
– Меня душит гнев, – сказал Дубровецкий. – Картошка готова.