Но прямого попадания не должно быть: прежде снаряд ударит в осокорь.
Вот только сразу пойдут иль после бомбежки?
Теперь Мишка командовал. Пулеметным взводом. А что такое взвод? — еще два пулемета…
Мишка ругнулся: если бы прибавили пару машинок…
Второй номер, молоденький парнишка, видимо, трусил — жался вплотную. Оно понятно: в первый раз Мишке тоже было страшно. Понимал, а досада брала. Крикнул сердито:
— Лежи смирно!
Немецкие снаряды падали густо, минутами думалось — никогда не кончится грохот и вой, земля будет ходить ходуном — не уляжется, не успокоится… Мишка глотал тошнотный дым взрывчатки, никак не мог дыхнуть свежего воздуха. Увидел вдруг серый песок и темную воду, и даже правый берег, высокий, черный… Почему-то неровный. Точно появились на воде островки.
Откуда — островки?
Немецкие пушки били, как и полчаса назад, только огневой вал перекинулся, миновал… Островки, большие и маленькие, сделались словно живыми, их становилось все больше, вот они уже на середине Дона…
Ага…
Мишкины руки замерли, застыли. Повел стволом пулемета: «Вон до той полоски…»
Он уже видел немецких солдат, автоматы и каски, видел, как спешат, торопятся весла…
Полоска серой воды волновалась и рябила, там начинался меляк, именно в этом месте немцы станут прыгать в воду.
Сколько осталось? Минута, две?..
Парнишка, второй номер, захлебнулся, застонал:
— Товарищ младший лейтенант… Товарищ…
Мишка зыкнул:
— Цыц! Ленту гляди!
Взвилась, вонзилась в мутное небо одна ракета, другая, третья… Неживой, неровный свет пролился на черную воду, и в ту же минуту справа и слева ударили пулеметы. Весь Дон, усаженный островками — лодками, понтонами, плотами, словно сделал поворот, словно течение реки ударило, шибануло в сторону…
Мишка крикнул:
— А-а-а!..
Однако никто не услышал его, даже второй номер. Мишка не чувствовал рукояток, не чувствовал гашеток пулемета… Только видел: все, что стремительно, ходко двигалось к нему, вдруг затормозило, скучилось, люди полезли в воду по грудь, по шею… Пропадали. Появлялись и плыли.
Медленно плыли, без единого движения…
Мишка гнал нескончаемую очередь, он видел только, как мечется, пляшет огонь перед глазами, да немецких солдат…
Вот она, светлая полоска…
По всей реке подымались водяные столбы, а совсем рядом, шагах в сорока, немцы вылезли, выросли, густо сыпанули из автоматов. Но Мишка ждал вот этого момента… Слился, соединился с пулеметом, привычные руки тверды, а глаз — непорченый… Вот когда Мишка Грехов покажет, как умеют бить ребята из-под Севска. Вот вам, гады!..
В тридцати шагах, где воды было вполколена, немцы ложились пластом. Одни падали, оставались лежать, другие медленно, словно бы нехотя, сплывали. Приостанавливались на мелководье… А река выкидывала на берег все новых и новых, живых и здоровых…