Михаил просто шел впереди — указывал дорогу.
Потом стояли вокруг покойницы. Молчали. Михаилу показалось — никто не дышит. И ребятишки не плакали. Точно понимали, что пришел самый главный. Лейтенант Агарков силился увидеть лицо командующего, но его заслонил полковник Добрынин.
Генерал Жердин смотрел на мертвую пристально, долго, веря и не веря… Показалось, темные ресницы дрогнули, а губы шевельнулись: «Вот и подошла война к Сталинграду».
Наклонился. Да, конечно… Та самая женщина. Они вместе вышли из трамвая, возле этого дома. Когда это было? Шестого? Ну да, шестого августа. И улыбка, и голос, и слова — все, как у Полины. Помнится, он даже испугался… Женщина сказала: «Будем надеяться». Она надеялась, хотела жить. А он поправил тогда: «Будем воевать». Женщина протянула ему руку и улыбнулась: «Да, да… Я желаю вам силы и удачи».
Слова Полины. Будто подслушала когда-то, чтобы произнести в тяжелый день.
Может, все-таки не она?
Да нет, зачем же?.. Конечно. Догадался, когда ему позвонили. Он пошел, хотел застать в живых…
Не успел.
Не поднимая головы, спросил:
— Как фамилия?
Услышал боязливый, поспешный голос:
— Полина Павловна Самсонова.
Генерал Жердин медленно поднял голову:
— Не может быть.
Все тот же голос подтвердил:
— Она. Доктор Самсонова.
Фамилия жены…
Опять наклонился. Словно хотел рассмотреть, убедиться… Сказал тихо:
— Простите.
Распрямился, зажмурился. Словно был виноват.
Слабенький детский голосок попросил:
— Мама, пи-ить…
И женский испуганный шепот:
— Молчи, молчи.
Все разом зашевелились, заговорили.
— Ма-ма…
Жердин сказал громко:
— Всех гражданских до утра переправим за Волгу!
Подошел, протиснулся старик, сутуловатый, дюжий, с нечесаной пегой бородой. Густо прокашлялся, сказал:
— А ежели я не изъявляю охоты, товарищ генерал?..
— Почему? — резко спросил Жердин.
— А потому как дом этот строил. Своими руками кирпичи клал. И амбразуры сам долбил. Это мой дом, товарищ генерал. Хочу остаться вместе с бойцами. И старуха моя… Там будь что будет.
Жердин не ответил. Пошел.
Лейтенант Агарков опять шагал впереди, а сзади кто-то объяснял, торопился.
Когда завиднелся пролом, лейтенант Агарков остановился, предупредил:
— Осторожно, товарищ командующий.
Подняли огонь повыше. Генерал Жердин увидел холмик свежей земли…
— Это что?
— Могила младшего лейтенанта Грехова, товарищ командующий.
— Грехов?
— Так точно, товарищ командующий.
Медленно, словно боясь поверить, словно боясь потревожить тишину, генерал Жердин снял фуражку.
На подвальных каменных стенах шатались густые тени. Фитиль в снарядном стакане потрескивал, коптил; было слышно дыхание людей и тревожный гудок парохода на Волге…