— Как же… будем?
Командир взвода ответил нехотя и вяло, как будто сидел на завалинке:
— Не знаю. — Помолчал, прибавил тверже: — Как приказано, так и будет.
Веригин понял, как трудно стоять взводному, как трудно говорить. Этому девятнадцатилетнему парню, как и ему, Андрею Веригину, больше всего хочется упасть вот тут же, где стоит, рядом с убитыми, и уснуть.
— Ты выпей, — предложил Веригин. — Легче станет.
— Да нет…
— Легче станет, — повторил Андрей. — Откуда родом-то?
— Агарков я, Михаил Агарков, — и, точно поняв, что спрашивают не об этом, заторопился: — Из Сталинграда. Вы знаете? — СТЗ, Верхний поселок, дом пятьсот сорок один… — Решил, что подробности не нужны, замолчал. Но ему очень хотелось рассказать, как хорошо у них в поселке, что это лучшее место в стране, и Михаил снова заговорил, заторопился: — Вы знаете, у нас нет улиц. Вообще-то есть, а названий нет. Просто — номер дома и квартиры, — доверительно тронул командира роты за плечо, заглянул в глаза: — Во всех районах улицы с названиями, а в Тракторозаводском нет. — Засмеялся, точно сделал великое открытие для себя и для других: — Вот нет — и все.
— А знаешь, — сказал Веригин, бессознательно желая подбодрить парня, — командир дивизии — тоже сталинградец.
— Правда? — удивился Агарков. — Вот здорово! — Скажи… Если доведется увидеть — спрошу самого. Не верите? Честное слово, спрошу.
Веригин сказал:
— Это я точно знаю.
Они пошли по окопам, плечо к плечу, спотыкаясь, перешагивая через людей. То ли это были мертвые, то ли живые… Шли молча. О чем говорить, не знали. Да и не хотели.
Рядом блеснул светлячок цигарки, и — тихий со вздохом голос:
— Ты пожуй сухарик. И еще огонек…
Сверху посыпалась земля, в окоп свалился солдат. Послышался громкий, с придыхом, шепот:
— Товарищ комвзвода…
Веригин почувствовал плечом, как Михаил Агарков шатнулся:
— Это ты, Ганюшкин?
— Так что фрицы ужинают, товарищ комвзвода. Посудой гремят, смеются. Не похоже, чтоб полезли на ночь глядя.
— Вот, доложи командиру роты.
И солдат, как видно одинаковых лет со своим командиром, повторил все слово в слово. Помолчал, помялся. Потом покашлял, опасливо и нерешительно:
— За ихними окопами, далеко, моторы гудят. Должно, танки…
— Может, и танки, — безразлично сказал командир взвода. — Утром увидим.
Веригин мысленно согласился: танки.
Только встречать их некому и нечем. Если только пополнят к утру…
Когда вернулись, Мишка Грехов спал. Веригин пошарил возле него, нашел фляжку, отвинтил, протянул младшему лейтенанту:
— Выпей.
Тот опять отнекнулся. И, как видно смущаясь, признался: