— Садитесь, Макальпин, чувствуйте себя как дома.
В его речи чувствовался легкий дорсетширский акцент. Если меня должны убить, почему это не может произойти в непринужденной обстановке? Я уже был на полпути к кожаному дивану, когда внезапный звонок в дверь заставил меня вздрогнуть, словно кролика, получившего укол.
— Не открывайте, пусть звонят, — сказал он и револьвер в его розовой лапе закачался подобно кобре, готовой ужалить.
— Я не могу. Это старая дева снизу. Она, должно быть слышала, как я вернулся.
Как и большинство людей с саксонской кровью, он не блистал интеллектом.
— Если я ей не открою, она, возможно, подумает, что я совершил самоубийство и вызовет полицию. Она вызывает её по малейшему поводу. Наша улица часто блокируется пожарными, скорой помощью и машинами шпиков, — сказал я немного в истерике. Я был благодарен за сюрприз и сжал до боли кулаки.
— О'кей. Но я буду за вами.
Он проследовал за мной в прихожую и разместился так, чтобы его не было видно находящемуся за дверью, а он мог следить за мной. Открывая дверь, я чувствовал, как дрожат руки.
На пороге, подобно ворчливому ангелу, держа Танга, своего маленького пекинеса, стояла соседка снизу, почтенная мисс Принг. Как ни прискорбно, но наши отношения не всегда были радужными. Она регулярно возмущалась моим проигрывателем, слишком шумными друзьями, количеством пустых бутылок, рассыпавшихся по лестнице, и девушками, которые время от времени у меня жили. Она сама себя назначила блюстителем порядка, а Танг, настолько раздражительный, насколько облезший, ненавидел меня невообразимо. Он обнюхивал и облаивал меня. Но в данный момент мисс Принг и её собачий хунвейбин были столь же желанны, как бронетанковый дивизион.
— Ах, мистер Макальпин, — начала она, глядя на меня сквозь очки с двойным фокусом, оплаченные социальной помощью, — я по поводу вашего мусорного ящика.
«Никто, — сказал я себе, — не сможет убить меня в присутствии мисс Принг. Это невозможно, так же как отстреливать птицу в присутствии Папы Римского». Я закрыл за собой дверь, выстрела не было. Спасен ещё раз. Я так и не узнал, что хотела сказать мисс Принг о моем мусорном ящике, ибо, жалко улыбнувшись, я загрохотал по лестнице. Ее жалобное «Мистер Макальпин!», посланное вдогонку, прозвучало как вечерний призыв на молебен в мечеть.
Я вихрем влетел в холл. Он был занят молодыми австралийцами, ожидавшими переводов от родителей. Один был почти наг и мечтательно почесывал свой покрытый густой порослью живот.
— Привет, Фил, — сказал обладатель зарослей, отвлекшись от них. — Чем могу быть полезен?