Я положил ручку в карман, зная что охранники внизу предупреждены и не дадут мне выйти без нее, и направился к лифту. В коридоре я столкнулся со своим очаровательным начальником. Ввиду того, что одевался он носил совершенно невероятно для человека его возраста (сегодня на нем была оранжевая шелковая рубашка с пуговицами в уголках воротничка и невообразимой расцветки галстук), его обычный вид — это вид полной развалины. За огромными стеклами очков блестели маленькие крысиные глазки, редкие волосы выпадали подобно осенним листьям, и все это составляло ничтожную массу ростом в метр пятьдесят восемь. Но со времен отмены смертной казни наша страна становится создателем высококлассных произведений.
— Вы отправляетесь завтракать, мой мальчик?
— Да. Может быть, вы тоже хотите выйти?
— Ну что вы, нет. Однажды, золотце мое, вы поймете, что все эти грязные ресторанчики с бешеными ценами на Шарлотт-стрит, в которые вы зачастили, не являются, как вы это считаете, верхом кулинарного искусства. Впрочем, Филип, попытайтесь вернуться к трем часам. Вполне возможно, что вы мне понадобитесь.
Огорошив меня таким образом, он ушел, довольно похохатывая. Однажды из-за его сарказмов один из агентов, впав в безумие, продырявит Квину череп. Мне бы хотелось в этот день быть на месте.
На улице северный ветер стер впечатление солнечного полудня, возникшее у меня, когда я смотрел в окно. Платаны Лондона всегда пытаются распустить почки на ветках в марте во время моросящего кислотного дождя. Я пересек Холборн и вошел в сад Линкольн Энн Филдс. Непременные секретарши, одетые в мягкую кожу, и молодые люди в строгих костюмах сидели за столиками и поглощали сэндвичи с ветчиной. Как здесь оказывается столько красивых девушек во время завтрака? Их начальники, наверное, выгоняют их пировать и блудить.
Несколько школьниц играли на площадке в центре сада в волейбол. Основная часть их была ещё неуклюжа, но среди них выделялась двенадцатилетняя девочка с прекрасными тонкими загорелыми ножками и маленькими грудками, прыгающими под коротенькой маечкой. У нее, должно быть, богатый папа, проводящей с ней на пляже Нассау суровые зимние месяцы. Время от времени её маечка выползала из микрошортов, оголяя бронзовый животик. Несколько нищих, стоявших там, пожирали её глазами. Она прекрасно все осознавала, несмотря на молодость и распрыгалась перед ними как стриптизерша-любительница.
Я вам скажу, что после «Лолиты» девственность на все сто процентов перестала существовать. Все девочки мечтают выйти на сексуальный манеж как можно раньше… Они боятся что-либо пропустить. Я оставил эти набоковские штучки и направился к Шансери-лейн, а затем к Флит-стрит. С другой стороны издательского центра ухабистые улочки вели к берегам Темзы. На одной из них находилось заведеньице, где я знал барменшу.