Это был ОН. И ОН говорил Ване всем своим видом — ПОМОГИ.
Ваня не знал, сколько прошло времени, он потерял ему счет, он даже не имел понятия, как добрался до машины, но уже когда ехал по вечерней трассе обратно, осознание свалилось на него словно холодный душ.
«Я схожу с ума» — подумал он, пытаясь убедить себя в том, что все ему показалось, но на сиденье рядом валялись достаточно реальные штуки — белое немаленькое перо, большой Радужный Опал и три Красных Бриллианта. Ваня не знал что из этого всего хуже — камни или перо. Итак, природу пера он уже понял, а природу бриллиантов и опала не совсем. Нет, конечно, он имел кое-какие предположения, но они были так ужасны, что даже думать о них без дрожи в коленях не хотелось. Хотя его догадка объяснила бы все… По крайней мере, природу зловещего влияния этих редких драгоценных камней на человека.
И если две эти загадки можно считать разгаданными, то осталась одна: «С чего все началось?»
Это была самая интересная, жуткая, волнующая история, которую Ваня бы с удовольствием послушал. Но кто ему ее расскажет? Наверное, он сам — после того, как окончит работу над двумя изделиями. И у него есть на это только две недели.
Вернувшись на виллу, Ваня не мог избежать гневного взрыва от Вольфрама. Было утро, ювелир пропадал почти двое суток и ни одна живая душа не знала, куда он запропастился. Никто даже не думал, что ему взбредет куда-то улизнуть, поскольку он никогда не изъявлял желания выйти и отправиться на прогулку сам.
— Заготовки пришли вчера вечером! — возмущался Вольфрам, не скрывая негодования, — Тебе не интересно, как они вышли?
— Они вышли изумительно, — отрезал Ваня, — пусть их отнесут в мою комнату, я пока приму душ и посплю чуток, я жутко устал.
То, что Ваня был в несвежей одежде, куртка испачкана, местами имела дыры, да и лицо было грязным, бросалось в глаза. Вольфрам бы очень хотел знать, где носило этого чудака, но было понятно, что ничего не получится выяснить. Очень большие надежды питал он на действие будущих изделий, с которыми в течение следующих дней будет работать этот мастер.
— Я зайду вечером, — бросил напоследок, не имея понятия, что еще сказать, — посмотрю, как будет продвигаться твоя работа.
Но вечером он не зашел, и на следующий день тоже. Вольфрам чувствовал, что ему лучше не видеть пока этого парня. И был прав, так как, кроме того, что работал над двумя подарками для друзей Вольфрама, Ваня делал зарисовки. Он набрасывал на бумагу карандашом, не особо стараясь о четкости те образа, которые явились ему в горах.