— Жить будете.
Он мысленно продолжил: но не долго…
Наконец, рассмотрел ее как следует: и постанов ее головы, на удивительно гибкой шее, с потоком прямых русых волос, перехваченных по лбу пестрой шерстяной ленточкой, и ее округлое лицо, и все ждал взгляда ее светло-бирюзовых глаз с темной опушкой ресниц. Ему даже захотелось непреодолимо протянуть руку и ладонью ощутить теплоту и нежность ее кожи. В ее лице теперь не было ни того любопытства, ни того ужаса, что был раньше: она заговорила с ним спокойно и посоветовала посетить хирурга. Ходить с такими минами внутри, по ее мнению, не стоило.
Евгений ушел из кабинета эндоскопии с чувствами неприязни и симпатии одновременно: неприязнь, конечно, не оттого, что аппарат стоил большие, по его мнению, деньги, а оттого, что она, операторша, разглядывала у него внутри что-то такое — может быть, душу, — а говорила о какой-то кровоточащей язве и каком-то задубелом полипе, предвестнике рака, и симпатия оттого, что сама такая была — со светлыми бирюзовыми глазами и с цветной ленточкой в волосах.
Хирург, к которому шел Евгений, в это время рвался из кабинета мимо Евгения наружу: умер один из соавторов медицинской книжки — его даже долечить не успели, — и теперь хирурга вызывали в прокуратуру для дачи показаний. Однако вернулся, мрачно прочел заключение операторши и стал категоричен: немедленно в больницу. Молодежь склонна переоценивать свое самочувствие, а мы, дескать, насмотрелись на тех, кто спохватился, да было поздно.
Что из всего этого должно было следовать, Евгений не понял и помнил только то, что ему надлежало лечь в больницу, куда, конечно, не хотелось ложиться, да и ни к чему было… Может быть, только то обстоятельство, что в больнице у него появится возможность сосредоточиться и подумать о действительности, о недостатке чего горевал Жека-сантехник — и о чем думать никак не хотелось, — могло его как-то привлечь.
Время перевалило между тем за полдень. Наверх Евгений поднимался тяжело, с одышкой, внутри сердечной сумки трепетал и стремительно прокатывался по стенкам тугой теннисный шарик. Евгений остановился перекурить, отодвинулся к краю тротуара, чтобы не стоять на кровавых разводах на асфальте и чтобы не мешать идущим мимо. Вниз пробежал парень в куртке с поднятым верхом — бежал странно, враскачку, плечом вперед и вжавши голову в плечи.
Внезапно на бегу он остановился, сделал стремительный разворот, в два прыжка поравнялся с Евгением и схватил его за грудки стальной рукой; приблизив лицо вплотную к Евгению, он пробормотал с просительной интонацией: