Кавалерию с того места, где шла Винтер, видно не было, но, когда колонны двинулись вперед, она успела заметить, как всадники Зададим Жару поскакали в разные стороны, спеша занять позиции на внешних флангах построения. Сам Зададим Жару до начала боя получил от полковника особенно обстоятельные инструкции и отъехал от него с довольным видом, – по всей видимости, ему отвели какую-то важную роль. Сейчас Винтер обратила все внимание на другое: она напряженно всматривалась в гребень холма, где засели аскеры, и лишь изредка бросала взгляд по сторонам, желая убедиться, что ее солдаты сохраняют ровный строй.
Когда впереди сверкнули вспышки орудийных выстрелов, Винтер лишь мгновение спустя осознала, что именно она видит. Грохот, похожий на раскаты грома, прозвучал секундой позже, а за ним последовал леденящий душу свист снарядов. Строй новобранцев затрепетал, как пшеничное поле под порывом ветра, – все солдаты, как один, помимо воли вздрогнули и подались назад.
– Стоять прямо, долбаные трусы! – гаркнул Фолсом, в бою не утруждая себя выбором слов. – Решили, что, если пригнетесь, снаряд пролетит мимо?
Сержантские окрики в том же духе разнеслись по всему строю. Заминка оказалась недолгой. Снова застучали барабаны, отбивая уже не обычный, а ускоренный шаг, и наступление продолжалось.
Дистанция для прицельной стрельбы, даже притом что орудия аскеров занимали выгодную позицию, оставалась пока что чересчур велика. Ядра по большей части летели над головами ворданаев, издавая пронзительный вой или жутковатый переливчатый свист. Другие, не долетевшие до цели, падали на землю в клубах пыли и комьев грязи, подпрыгивали, точно мячики, либо вспахивали бороздами почву. Винтер увидела, как один такой снаряд, скатившийся с каменистого отрога, совершил три или четыре прыжка, с каждым разом все короче – точь-в-точь камешек, брошенный умелой рукой по поверхности пруда.
Видела она и первое попадание, которое пришлось на долю третьего батальона. Снаряд ударился о землю прямо позади замыкающей роты, взметнул облако пыли и каменных осколков и полетел вперед. Словно полосу бесплотного тумана, рассек он наискось плотные ряды людей, сея на своем пути кровь и смерть. Раздались крики раненых и умирающих, но тут же слились с зычным ором сержантов: «Сомкнуть ряды!» Полк шел дальше, оставляя позади кровавые и синие пятна.
Пушки Пастора были еще на передках, и орудийные расчеты изо всех сил погоняли лошадей, спеша к месту боя. С холма, из-под гребня, вели огонь по меньшей мере шесть орудий, и Винтер уже различала пехоту противника – плотный строй бурых мундиров, замерший позади пушек, на самом верху. Сомкнутые, незыблемые на вид ряды аскеров ждали той минуты, когда можно будет огнем и штыком обрушиться на уязвимые ворданайские колонны, – и при виде этого зрелища Винтер пробрал страх. Над каждым батальоном хандараев реяло знамя – кусок белого холста с намалеванными на нем языками пламени, символом Искупления.