– Арчер, – сказал он, – отводите свои пушки назад к храму и начинайте окапываться. Позаботьтесь о том, чтобы из-за бруствера просматривалось это направление.
– Есть, сэр! Но…
Маркус уже повернулся к нему спиной.
– Посыльный!
– Здесь, сэр! – выкрикнул, четко отдав честь, ждавший неподалеку солдат – молодой, со смышленым лицом.
– Спустись к лейтенанту Голдсуорту. – Это был заместитель Вала, который сейчас командовал силами, укрепившимися на берегу. – Скажи ему: пускай терпит, стиснув зубы, пока хандараи не подойдут на расстояние мушкетного выстрела, после этого даст залп – и отступает. Я буду ждать его с первым батальоном, и мы загоним аскеров в реку. Все понятно? Вперед. – Маркус жестом подозвал к себе другого солдата. – Найди капитана Ростона. В последний раз я видел его на крыше. Скажи, что он возглавит резерв до моего возвращения.
На другой стороне реки пришла в движение бурая масса вражеской пехоты. Стройные колонны аскеров потянулись между все так же громыхающими корабельными орудиями, перестроились и двинулись к переправе.
Городок был не настолько велик, чтобы его оборонять всеми силами, находившимися в распоряжении Маркуса. Он приказал второму батальону – вернее, трем ротам второго батальона, которые взял с собой, – удерживать прибрежную полосу, а три другие части оставил в резерве и разместил позади храма, где они были надежно прикрыты от огня вражеской артиллерии. Самой крупной из этих частей был его собственный, первый батальон – свыше четырех сотен человек в четырех ротах.
Командиры этих рот сейчас собрались тесной компанией, дожидаясь Маркуса. При виде их он опять остро пожалел об отсутствии Фица. Все эти люди были ветеранами Первого колониального, а значит, отбросами офицерского корпуса армии ее величества. Лейтенант Венс – бывший кавалерист, который свалился с лошади, повредив голову, следствием чего стати хрупкое здоровье и регулярные приступы лихорадки. Сержанта Дэвиса, толстяка, балагура и любителя поизмываться над младшими по званию, по слухам, сослали в Хан- дар за участие в избиении до смерти рядового. Лейтенант Торп был того же склада, что Адрехт, – любил кружевные рубашки и роскошь, но его характер не отличался достоинствами, присущими капитану. Что до Стрейча, он являлся, наверное, старейшим в армии лейтенантом – почти пятидесяти лет. Его преступление, насколько сумел выяснить Маркус, состояло в том, что он отказался уйти в отставку в положенный срок.
Никому из этих людей Маркус в другое время не поручил бы подобной задачи, но сейчас выбирать не приходилось. При его приближении все четверо вытянулись по стойке «смирно». Во всяком случае, двое из них – потому что лейтенант Стрейч двигался медленно, опасаясь повредить спину, а Дэвис замешкался, перемещая в уставное положение свою массивную тушу.