— Это было бы действительно глупо — оставить бутылку и стакан с отпечатками, — сказал Жиров. — Рыбин не похож на идиота.
— Я тоже так думаю, — сказал Моховиков. — Экспресс-анализ показал ещё одну странность, в крови есть снотворное, причём снотворное было принято раньше, чем алкоголь. Экспресс, конечно, штука не очень надёжная, подождём для окончательного вывода полный анализ, но, по-моему, подстава.
— То есть усыпили, а затем влили коньяк, — Жиров встал и потянулся. — Топорно, но надёжно. А бутылку с пальчиками оставили, чтобы на Рыбина всё свалить. Типа, деревенские менты умничать не станут.
— Похоже на то, — сказал Моховиков. — Я тебя, что, хотел попросить. Ты следак с опытом, поговори с Рыбиным. Он, конечно, в полной прострации, но, думаю, он понимает, кто решил его подставить. Неплохой он человек — Рыбин, зачем его в тюрьму ни за что ни про что.
— Если только в частном порядке, — сказал Жиров. — Я же в отпуске.
— Давай в частном, — сказал Моховиков. — В кабинете или в камере?
— Лучше в камере, — сказал Жиров. — Камера, она, к откровенности располагает.
— Тогда пойдём, — сказал Моховиков.
Камера предварительного заключения располагалась, в лучших традициях, в глухом и сыром подвале. Пока дежурный открывал тяжёлую дверь и заполнял журнал, Жиров лихорадочно соображал: «Кто? Селезнёва? Она ушла из моего номера около одиннадцати. Она дежурила, маловероятно, чтобы рискнула уехать из санатория. Значит, Уварова. Просто женщина-вамп, Наталья Степановна, вымогатель хирург, возможно, муж. Может, она и со мною поэтому спать не хочет, а то как-то неудобно получается, потрахаться, а потом грохнуть».
— Здравствуйте, Виктор Петрович, — сказал он. — Не самая лучшая обстановка для беседы, но, извините, другой нет.
— Я не знаю, что вы знаете, — Рыбин суетливо посмотрел на углы потолка.
— Не волнуйтесь, — сказал Жиров. — Видеокамер здесь нет в помине, это же Верхнее Белогорье, а не Голливуд.
— Я не знаю, — повторил Рыбин. — Но думаю, что много. Я видел, как вы шептались с Телеуховой, а уж про эту бабушку я быстро всё выяснил. Такая же чокнутая, как и её сестра.
— Я-то понимаю, что вас подставили, — сказал Жиров. — Не уверен, что это захочет понимать судья. Суровая реальность нашей жизни, суды переполнены делами, ни у кого нет ни времени, ни желания разбираться в перипетиях сексуальной жизни не очень молодых людей.
— Вы знаете, сколько от меня требовал этот козёл? — сказал Рыбин. — Пятьдесят тысяч долларов. Где я возьму такие деньги? Но я его не убивал.
— Что вы собирались делать? — спросил Жиров.