– Прости, Арсений, но аппарат нынче и так занят под завязку, – Кириевских качал головой. – Этак надо все наше отменить, да только твое ставить. Нет, не возьмусь.
– Что значит «не возьмусь»? – Хохлов сузил щелки глаз и голос его стал еле слышим, от чего все затаили дыхание и вслушивались пристальней, чем, если бы он его повысил. – Это приказ.
– Прости, Арсений, но я не раб тебе, – Игнат вытянул свои длинные ноги в проход, в любой момент готовый вовсе встать и уйти. – Будет решение товарищей – вещь общая, прошу, пользуйтесь! А матрицы изволь сам предоставить, этого ни ты, никто мне приказать не может. Это, знаешь ли, – мой труд. Ночи, так сказать, добровольного письмовождения. Да и бумаги вощеной в таком количестве не имею – изволь выдать для общих нужд.
– Да где ж мне взять? – Хохлов так и не убрал прищура с глаз. – Ничего! Поручат товарищи, так и прикажем.
– Вощеной бумаги у меня нет, – стоял на своем Игнат. – Могу предоставить полный отчет за каждый лист.
– В воскресенье едем за реку, – Хохлов прекратил дискуссию этим не терпящим возражений резюме. – Там и решим.
***
Лида отвечала сегодня за чай. Это было первым поручением в ее кружковской жизни, и она отнеслась к нему со всей ответственностью. Она утирала пот со лба, подбрасывая новую порцию сучьев в костер, и прислушивалась к тому, что говорилось среди товарищей, стараясь не пропустить ничего, особенно громких реплик Хохлова. Слышно отсюда было не все. Алексей помогал ей и уже третий раз они кипятили чайник, а лодки все подплывали и подплывали. Через очередной борт, чиркнувший днищем по песку, преступили и с улыбкой направились к сидящим тесным полукругом товарищам две девицы. Обе они были статные, плотные, с русыми косами ниже поясницы. Хотя было видно, что разница меж ними есть, года в два-три, но всем было сразу ясно, что это родные сестры, хоть и не двойняшки. Многочисленные пуговки только что не отскакивали от их ярких кофточек, так туго натянулись они на груди у обеих сестриц. Несколько парней привстали навстречу им.
– Арсений, ты тянешь одеяло на себя! – доносился голос Игната. – Есть принятая программа, надо придерживаться ее. Мы поставили себе задачей до конца этого года вести просветительскую деятельность, раз силы охранки сейчас полностью брошены на зачистку. Зачем дразнить гусей? Пропаганда идей марксизма – вот наш вектор на данном этапе! А ты норовишь на ходу все поменять! Не сделаем в результате ни того, ни другого. Только товарищей зазря потеряем.
– Такое впечатление, что я слышу многодетную наседку, а не активиста марксистского кружка, – с ехидцей парировал Хохлов. – Ты ли это, Игнат? В нашем деле ничего не может быть зря! Вы слышали об успехах наших соратников этим летом в Петербурге и Москве? Вот с кого надо брать пример! Мы должны стать третьим городом, прозвеневшим на всю страну, самим стать примером и вдохновителем для наших хуже пока организованных товарищей по борьбе. По борьбе, Игнат! Не по отсиживанию в кустах. Ткацкие забастовки и стачки. Вот тебе вектор! Агитация! Террор, в конце концов! А, вот и наши дорогие ткачихи, приветствуем вас, товарищи!