Хохлов рассмеялся снова и так же, как раньше Алексея, по-дружески, теперь приобнял за плечи Лиду, та прижимала к себе огромный кувшин и переводила взгляд с одного собеседника на другого.
– Ну, будет, – Арсений наконец забрал у Лиды воду, – идемте в дом. Вы, Алексей, собираетесь по селам с распространением, или мне кому другому поручить?
– Извольте отдать другому, – ходил желваками Семиглазов.
– Так, так, – Арсений заглянул вглубь кувшина. – И какова причина? Не желаете проявить себя?
– Да уж проявил! – теперь укор во взгляде Семиглазова нельзя было спутать ни с чем. – До сих пор совестно! Человек мне доверяет, а я за ее спиной…
– Так, так, – прервал Хохлов и посмотрел на Лиду. – Это куда?
– На кухню сразу, – улыбнулась ему Лида. – Сейчас чай пить станем.
– Чай – это хорошо, – Арсений не сходил с места. – Чай, Лидия Пантелеевна, первейшее для истинного нижегородца наслаждение! Вот в мае помню мы… А что, найдется ли в доме самовар, что с собой на реку взять можно? Человек этак на двадцать? Или поболее?
– Ой, – Лида покраснела. – Самовар матушка не позволит из дому выносить. А вот чайник! Чайник есть ведерный! Подойдет?
– Посмотреть бы?
– Я сейчас отыщу! – прокричала Лида на ходу и скрылась в доме.
– На двух конях не усидеть, юноша, – совсем беззлобно сказал Алексею Хохлов. – Вы бы среди равных пользовались случаем пользу принести, да себе баллов поболее набрать.
– Каких баллов? – снова возмутился взвинченный Семиглазов. – Что Вы всё умничаете? Не на экзамене же!
– Эх, юноша. Вся жизнь – экзамен! – Хохлов подошел к нему вплотную. – Ну, да это не я, это Вам Ваша принцесса скорей на самой кожуре Вашей пропишет!
Он сунул Алексею кувшин, а тот машинально принял его. Хохлов скрылся в доме. Алексей позлился, позлился, да делать нечего, он стал остывать и побрел на кухню.
И вот все сидят за столом. Действительно, никого чужого. Даже свои не все – Ольга Ивановна в очередной раз уехала с Леночкой к доктору.
– Ну, что, товарищи? – взялся верховодить и здесь Хохлов. – Предлагаю обсудить нерациональное использование с таким трудом доставшегося ячейке мимеографа. Игнат?
– Не понимаю твоих претензий, Арсений, – Кириевских скривил рот. – Мы печатаем все по решению товарищей. Что ты можешь предъявить конкретно? Наша сторона задержала или уменьшила какой-то тираж? Какой? Напомни мне. Да и всем тут. А то, брат, как-то нехорошо получается!
– Да нет, брошюрки свои вы отлично клепаете, тут не придерешься, – ухмылка проскользнула по самоуверенному лицу Хохлова. – Только это ли рациональное использование подобной вещи? Для того и наборных касс достанет. У тебя на перепись от руки времени уходит непозволительно много, а аппарат простаивает тем временем. Нет, товарищи! Надо все силы оперативной печати нынче кинуть на агитацию! Листовки, прокламации, призывы. И срочно все в массы. Вот, возьми. С этого сделай матрицу и прогони мне к тем выходным тысяч шесть-семь. Справишься?