Шон молчал, уставившись в пол.
– Мы с тобой ляжем валетом, – Смут глянул на друга, багрового от смущения, – Китти устроится на тахте.
Возникла жуткая неловкость, рассказывала мама. Текли минуты, безмолвная троица стояла столбом.
– А что, никто не проголодался? – наконец спросила мама, радостно ухватившись за мысль, маячившую на задворках сознания. – Пожалуй, с моими капиталами я осилю ужин на троих, дабы выразить свою благодарность.
Две недели спустя, в день, когда весть о самоубийстве Адольфа Гитлера достигла Дублина, мать вошла в дешевый ювелирный магазин на Коппингер-роу и купила золотое обручальное кольцо, простенькое, с крохотным камушком. Она так и не съехала с квартиры на Четэм-стрит, однако достигла некоторого взаимопонимания с Джеком Смутом, который не то чтобы смирился с ее присутствием, но как будто его не замечал. Стараясь быть полезной, мать прибиралась в квартире и на свои небольшие сбережения покупала еду, чтобы накормить вернувшихся с работы парней. Шон тоже получил место в пивоварне, однако был им не особенно доволен.
– Полдня туда-сюда таскаю мешки с хмелем, – поведал он однажды вечером, отмокая в ванне.
Спиной к нему, мама сидела на кровати в соседней комнате, оставив дверь приоткрытой, чтоб можно было разговаривать. Комната казалась ей странной. Абсолютно голые стены, только крест святой Бригитты и фотография папы Пия XII, к которой присоседился снимок, сделанный в день приезда. Фотограф оказался никудышный: Шон, правда, улыбался, но Смут глядел зверем, а мама вообще не полностью вошла в кадр и раздраженно смотрела на Джека, ее отпихнувшего. В единственном комоде вперемешку лежала одежда обоих парней, словно их не заботило, кто чью вещь наденет. Кровать была узкой даже для одного, не говоря уж о том, чтобы спать в ней валетом. Неудивительно, думала мама, что по ночам из спальни доносятся странные звуки. Наверное, бедняги мучительно пытались уснуть.
– Плечи в синяках, спина стерта, а голова просто раскалывается от тамошних запахов, – сказал Шон. – Надо поскорее искать другую работу, долго я так не выдержу.
– Но Джеку там, похоже, нравится.
– Значит, он крепче меня.
– А чем бы ты хотел заняться?
Шон надолго замолчал, слышался только плеск воды. Вот интересно, не хотелось ли матери украдкой глянуть на голого молодого парня или бесстыдно подойти к нему и предложить искупаться вместе? Ведь он был с ней ласков и чертовски хорош собой – так, по крайней мере, она говорила. Поди удержись от подобных фантазий.
– Не знаю, – наконец ответил Шон.