– Ты помнишь, как мы впервые встретились? – наконец спросил я, внутренним взором вновь увидев тот вечер, когда на пороге своей квартиры мы с Бастианом обнаружили бесчувственного паренька – вытравленные волосы, синяк под глазом, в кровь разбитое лицо. – Ты походил на испуганного щенка, который не знает, чего ждать от людей, пинка или кормежки.
Игнац чуть улыбнулся:
– А ты знаешь, что я замыслил вас обокрасть?
– Не только замыслил, но и воплотил. Утром ты умыкнул мой бумажник, помнишь?
– Верно, я запамятовал.
– Есть ли шанс получить мои деньги обратно?
– Пожалуй, нет, – усмехнулся Игнац. – Но, если угодно, вечером я расплачусь ужином.
– Я боялся, ты нас сонных прирежешь.
– Скажешь тоже! – Игнац как будто обиделся. – Я решил, если сбыть краденое, я смогу уйти с улицы. Избавиться от отца. Лишь потом я придумал план лучше и вернул тебе бумажник, надеясь, что вы меня приютите.
Я прихлебнул пиво.
– Скажи спасибо Бастиану. – Кольнуло болью, как всякий раз, когда я вспоминал давно минувшие счастливые дни. Просто не верилось, что уже четырнадцать лет, как нет моего друга. – Я-то решил, он спятил.
– Но все равно согласился.
– Он уговорил.
– Слава богу. Иначе не знаю, что со мной стало бы.
– Ты малый крепкий, не прибедняйся. Все было бы хорошо.
– Кто знает.
– Как жаль, что его нет с нами, – помолчав, сказал я.
– Очень жаль. Судьба-сволочь.
– Воистину.
– А ты по кому-нибудь тоскуешь? – спросил Игнац.
– Конечно.
– Я не про Бастиана. По кому-то другому.
– Нет. – Я покачал головой. – Я из того поколения геев, кому, считай, повезло, если хоть раз в жизни встретилась любовь. А новых отношений я не хочу. Кроме Бастиана, мне никто не нужен.
– Даже Джулиан?
– Это другое. Джулиан всегда был недостижимой мечтой. А Бастиан – реальность. Он любовь всей моей жизни. Джулиан – морок, хоть я его любил и до сих пор по нему скучаю. В конце мы вроде как примирились, но не вполне. – Я вздохнул. – Знаешь, вот оглядываюсь я на свою жизнь и, ей-богу, ничего не понимаю. Казалось бы, чего проще – быть честным со всеми, особенно с Джулианом. Но тогда все выглядело иначе, все было по-другому.
– Лиам говорит, Джулиан не понимал, почему ты сразу во всем не признался.
Я опешил:
– Вы говорили о нас?
– Тема возникла случайно, – осторожно сказал Игнац. – Ты же не против?
– Наверное, нет. Я рад, что вы дружите.
– Конечно, дружим. Мы же братья.
– Одно из другого не вытекает.
– У нас вытекает.
– Что ж, хорошо.
Вообще-то Лиам был крестным первой пары близнецов, но в глубине души я иногда завидовал его дружбе с Игнацем. Они стали братьями, которых связывал так называемый отец, по крови родной лишь одному из них.