Теперь и у меня потекли слезы.
– Ты еще спрашиваешь? Лиам, ты был ему как сын. Он говорил о тебе беспрестанно. Скучал по тебе, но не хотел, чтоб ты видел его таким. Он безумно тебя любил. Ты был самым главным человеком в его жизни.
Лиам улыбнулся и поднял бутылку:
– За Джулиана.
Чуть замешкавшись, я с ним чокнулся и тихо повторил:
– За Джулиана.
По сию пору не знаю, кого мы чествовали – его покойного дядю или новорожденного сына.
Горбунья-монашка из общины редемптористов
Телефонный звонок застал меня на первом этаже больницы; я посмотрел на дисплей, уже зная, что там высветится Алисино имя.
– У тебя час, – с места в карьер сказала она.
– Я уже в пути.
– А потом я запру двери.
– Вот прямо сейчас выхожу из больницы.
– Близнецы спрашивают, где ты.
– Какие?
– Обе пары.
– Не ври. Девчонки еще не умеют говорить и уж тем более не могут интересоваться моим местонахождением.
– Просто будь здесь. И перестань меня злить.
– Как там Сирил Второй? Изнемог от готовки на такую ораву?
– Время пошло. Пятьдесят восемь минут.
– Еду.
Я дал отбой и направился к выходу, но меня остановил тихий плач из-за приоткрытых дверей часовни; интерьер ее, разительно отличавшийся от холодной белизны больничных стен, манил заглянуть внутрь.
В часовне не было никого, кроме пожилой женщины, сидевшей на краю центральной скамьи. Негромко играла какая-то знакомая классическая музыка, дверца исповедальной кабинки была открыта. Я пребывал в нерешительности – оставить старуху наедине с ее печалью или справиться, не нужна ли какая помощь? Ноги сами сделали выбор, но, подойдя к женщине, я опешил:
– Миссис Гоггин? Это вы?
Словно очнувшись ото сна, она подняла бледное лицо и несколько секунд меня разглядывала.
– Кеннет?
– Нет, я Сирил Эвери, парламентский библиотекарь.
– Ой, Сирил! – Она схватилась за грудь, словно от внезапной сердечной боли. – Ну конечно! Прости, я обозналась. Как поживаешь, дорогой?
– Хорошо. Давно мы с вами не виделись.
– Так уж давно?
– С ваших проводов на пенсию.
– Ах да, – сказала она.
– Что-то не так? С вами все хорошо?
– Нет, не совсем.
– Я могу чем-то помочь?
– Вряд ли. Но все равно спасибо.
Я огляделся – нет ли кого из ее родных, однако часовня была пуста, входная дверь сама собой затворилась.
– Можно я немного посижу с вами?
Она довольно долго раздумывала, но потом кивнула и, чуть подвинувшись, освободила мне место на скамье.
– Что случилось, миссис Гоггин? – спросил я. – Что вас так расстроило?
– Сын у меня умер, – тихо сказала она.
– Не может быть! Джонатан?
– Два часа назад. Вот так и сижу здесь.
– Я вам очень сочувствую, миссис Гоггин.