– Пока что – да. Но через год-другой выборы, и, боюсь, в этом качестве дни мои сочтены. Синерубашечники страшно ополчились на меня, потому что я выделяю деньги на социальные нужды. Ты, часом, не из их рядов, Бриджит?
– Нет, что вы! – всполошилась девушка. – А может, и мне деньжат подкинете? Моя семья всегда была за де Валеру. В Пасхальное восстание дед мой был на главпочтамте, а оба дяди участвовали в Войне за независимость.
Впервые за весь разговор я открыл рот:
– Похоже, в тот день на главпочтамте была жуткая толчея. Нынче плюнуть нельзя, чтоб не попасть в человека, чей дед или отец занимал там боевой пост у окна. Столько народу скопилось, что за маркой не протолкнешься.
– А это кто такой? – Бриджит посмотрела на меня, как на какую-то дрянь, которую кошка притащила с выстуженной улицы.
– Племянник мой, болтает незнамо что, – сказал Джулиан. – Не обращай внимания, у него гормоны разгулялись. Так что насчет «Гиннесса», дорогуша? Есть ли шанс дождаться пинты, прежде чем я умру от жажды?
Девушка неуверенно огляделась:
– Не знаю, что скажет миссис Гоггин.
– Кто это? – спросил Джулиан.
– Заведующая. Начальница моя. Меня взяли на шестинедельный испытательный срок, а уж там решат.
– Суровая, видно, тетка.
– Нет, она очень хорошая, – покачала головой Бриджит. – Дала мне шанс, не то что другие.
– Ну если она такая славная, она не воспротивится тому, что ты приняла заказ депутата от дублинского Южного округа.
– Вы же сказали – Центрального округа.
– Ты недослышала. Южного.
– Вы, конечно, забавный, но я не верю ни единому вашему слову.
– Ах, Бриджит, не будь такой. – Взгляд Джулиана налился печалью. – Если я, по-твоему, забавный сейчас, увидишь, каким я стану после выпивки. Две пинты «Гиннесса» – все, что мы хотим. Ну давай, а то мы истомились жаждой, как Лоуренс Аравийский[17].
Девушка испустила глубокий вздох, словно ей недосуг препираться дальше, и ушла, но, к моему удивлению, вскоре вернулась с двумя пинтами темного пива, желтая пенная шапка которого лениво, точно улитка, переползала через край бокала, оставляя влажный след на запотелом стекле.
– Пейте на здоровье, мистер депутат незнамо откуда, – сказала Бриджит.
– Не преминем. – Джулиан отсалютовал пинтой, сделал добрый глоток и чуть скривился, силясь проглотить. Потом даже прикрыл глаза, перебарывая желание сплюнуть. – Отменный вкус, самое то, – сказал он с убедительностью парижанина, нахваливающего кормежку в Центральном Лондоне.
Я пригубил свою пинту, и, как ни странно, вкус не показался противным. Не такое холодное, как я думал, и горьковатое, пиво, однако, не вызвало отвращения. Я его понюхал, потом отхлебнул уже хорошенько и сделал выдох через нос. Совсем неплохо, подумал я. Можно привыкнуть.