– Вы… вы… вы что тут делаете? – заикаясь, промямлил он, мигом растеряв свою самоуверенность и храбрость. – Как… что…
– Как я сюда попала? – самодовольно докончила я. – Элементарно, через дверь. Вы забыли закрыть ее, думали, что в институте никого нет? Ошиблись, уважаемый, можете не суетиться и не прятать поддельную икону. Я все знаю: все три работы Светланы сфотографированы и хранятся у меня, плюс ко всему у меня есть записи ваших разговоров и видео, где записан процесс написания «Семистрельной»!
Последнее заявление было откровенным блефом, но я действовала наверняка, твердо намереваясь припереть хитроумного преподавателя к стенке. Мне удалось застать Кузнецова врасплох, поймав его, так сказать, на месте преступления. Довольная произведенным эффектом, я продолжала:
– Отпираться бесполезно, единственное, что лучше всего сделать в вашей ситуации, – это чистосердечно во всем признаться. Если станете отпираться или врать – сразу же звоню в полицию, пусть там с вами разбираются. Я не люблю тратить свое время зря и тщательно планирую свой распорядок дня. Я даю вам десять, хорошо, пятнадцать минут на подробный и достоверный рассказ. Если вы не согласны – пожалуйста, ваш выбор. Итак, кому вы предпочитаете поведать свою и Светланину увлекательную историю? Мне или следователю из прокуратуры?
Роман Александрович открыл рот, видимо, собираясь что-то сказать, но это у него не получилось. Слов, похоже, подобрать не может. А еще преподаватель! Уж учителя, насколько я знаю, за словом в карман не лезут!
Наконец он кое-как совладал с собой и тихо проговорил:
– Хорошо, я расскажу вам. Но кто вы? Зачем вам это надо?
– Обо мне сейчас речь не идет, и вопросы здесь задаю я, – веско произнесла я. – Сразу предупреждаю: бегством спасаться и не пытайтесь. У меня – черный пояс по карате, и если потребуется, могу продемонстрировать вам пару приемов. На вашем месте я бы поостереглась после захвата руки вы вряд ли сможете заниматься живописью в ближайшие пару месяцев. Это вам понятно?
Преподаватель кивнул. Я прямо-таки наслаждалась создавшейся ситуацией.
– Итак, первый вопрос. Кто, кроме Светланы, подделывал иконы? Я хочу услышать имена и фамилии этих студентов.
– Никто, – отрицательно помотал головой Кузнецов. – Только Света Куприянова, больше никто бы и не справился.
– В пакете все ее работы? Три иконы Богоматери или еще имеются? – продолжала я свой допрос.
– Нет, даже сверхспособный и талантливый художник не смог бы за один месяц написать больше, – заявил Роман Александрович. – Три иконы – это очень много, если вы их видели, то представляете, насколько это сложная работа.