Сегодня была суббота, и завтра у всех студентов и преподавателей – единственный выходной день. То есть приходить в институт нет никакого смысла, художественное заведение будет все равно закрыто. Но я не собиралась так просто терять целый день – найти Кузнецова нужно сегодня же! Вот только как это сделать?..
Я решила позвонить Павлу Федоровичу Куприянову – придется побеспокоить его, принести искренние соболезнования. Я надеялась, что вещи Светланы, в том числе и ее мобильный, вернут ближайшему родственнику погибшей, то есть ее мужу. Сомневаюсь, что женщина пользовалась телефонной книгой – сейчас все нужные номера телефонов заносят в мобильник. Может, удастся узнать номер Кузнецова, вряд ли Светлане был известен его адрес.
Однако трубку Куприянов не брал – я набрала его номер три раза подряд, потом отправила смс-сообщение. Ни на звонки, ни на письмо мужчина не ответил. Впрочем, что я удивляюсь – наверно, потрясение оказалось слишком сильно, возможно, он забыл где-нибудь телефон…
Часы показывали четыре дня, и я, недолго поколебавшись, позвонила в службу такси. Диспетчер сообщила, что автомобиль приедет через четыре минуты. Я надела непромокаемую куртку, зонт брать поленилась – не сахарная, не растаю. К тому же терпеть не могу таскать с собой зонтики, тем более все равно доеду на машине.
Возле института народ уже не толпился, не было и машины «Скорой помощи». Я опасалась, что меня не пропустят в здание художественного заведения, поэтому не стала испытывать судьбу, прошла к запасному выходу. Думала, придется пользоваться отмычками, но дверь была открыта. Я зашла в здание и поднялась по лестнице на третий этаж.
Институт словно вымер – все аудитории были закрыты. Наверное, зря я сюда приехала, Кузнецов, видимо, тоже ушел домой. Ладно, попытаю счастья, решила я и прошла к лестнице, ведущей к мастерским.
Как ни странно, дверь в «храм» оказалась не заперта. Я тихо толкнула ее и бесшумно вошла в мастерскую.
Спиной ко мне возле дальнего стола, того, что находился рядом со стеллажами, стоял Роман Александрович. Преподаватель склонился над партой и что-то подрисовывал на чьей-то работе. Писал он сосредоточенно, наверно, вырисовывал какие-то мелкие детали. Чем-то он был похож на Светлану – когда занимался делом, ничего не слышал и не видел. Я подкралась ближе и заглянула за спину Кузнецова. Тонкой кисточкой он подделывал листья на цветочном орнаменте, обрамляющем икону Богоматери «Неупиваемая Чаша».
– Так-так, и кому же мы будем продавать работу Светланы Куприяновой? И за какие деньги?.. – вкрадчиво поинтересовалась я, вдоволь наглядевшись на старательного художника. Роман Александрович вздрогнул как ужаленный и резко обернулся.