— Все что знал! Но меня, знаешь ли, не дыба и не предмет пугает. Пойдем-ка наружу, Макарин, покажу кое-что.
Троекуров накинул поверх халата темно-зеленый, некогда роскошный, а теперь сильно потрепанный кафтан, толкнул дубовую резную дверь. Они спустились вниз по узкой лестнице, мимо стрельцов в караульной, вышли во двор. Троекуров целеустремленно похромал к крепостной стене. Макарин двинулся следом, осторожно ступая на больную ногу и не забывая разглядывать окрестности. Стена огораживала широкое четырехугольное пространство, внутри которого умещались два воеводовых двора, разграниченных между собой низким забором. Один двор занимал Троекуров, и тут кипела жизнь, бродили свиньи, бегали девки, похохатывали стрельцы. Второй двор принадлежал Кокареву, который уже давно сбежал на посад, и теперь его двор постепенно зарастал бурьяном. Рядом с главной дорогой, ведущей к проездной башне и посаду за ней, высилась деревянным шатром соборная церковь, у входа на скамейке сидел круглый краснолицый батюшка и зевал.
— Доброго здоровьица, Иван Михалыч! — раскатистым басом крикнул поп Троекурову, привставая.
Троекуров не ответил, а даже припустил быстрее. Они подошли к низкой оружейной избе, от которой кисло несло порохом. Троекуров махнул рукой стрельцу на страже, толкнул тяжелую дверь. В избе царила полутьма, но Макарину удалось рассмотреть полупустое помещение. Пара десятков бочонков у дальней стены. Несколько ящиков с ручным оружием. Несколько выстроенных алебард. Сложенные в углу промасленные свертки с самопалами.
— Видишь, — спросил Троекуров. — Негусто, так? И это все единственные запасы. Тут пороха всего с десяток пудов. Все ведь думали, что мы будем воевать с дикарями в оленьих шкурах. Мне в Тобольске всего две пушки выдали, сказали, для дикарей хватит. А люди?
Троекуров вышел с избы, развел руками, будто пытаясь обнять крепость с бродящими по ней свиньями, несколькими стрельцами и попом на завалинке.
— У меня полста людей. У Гришки и того меньше. Ближайший отряд — в Обдорской заимке, да и там служивых кот наплакал. Можно послать гонца на Туруханское зимовье, но это еще десять человек. И всё. — Троекуров посмотрел на дьяка, глаза его слезились. — И что мы будем делать, если сюда нагрянет флотилия немцев с тремя сотнями головорезов?
— Это не совсем немцы, — тихо сказал Макарин.
— Что?
— В письме сказано о Соединенных Провинциях, то есть Голландии. Это не совсем немцы.
— Да какая разница! Немцы, фрязи. Что делать-то будем? Вот ты же через Тобольск добирался, мог бы взять там хотя бы сотню стрельцов ради такого дела.