Так вот — все эти свечи давали не только хорошее освещение, но и позволяя выигрышно продемонстрировать доспех, красиво заигравший отблесками и переливами. Прямо любо-дорого посмотреть. Да так, что Иван Васильевич не удержался и ахнул. Немного развлечений и красот встречалось в те старинные времена, а потому ценили и такую малость.
— Пока, отец, удалось сделать только одну такую броню, — предвосхищая вопрос Великого князя произнес Ваня. — Я едва-едва смог договориться с одним кузнецом, да и то — не из Москвы, а из Владимира. Старым. Он дело детям оставил и подался ко мне.
— А чего подался?
— Денег пообещал. Наперед за год заплатил. Он те деньги семье оставил, а сам ко мне на полный кошт. Иных сманить не удалось. Не желают на моих условиях работать. Прямо не отказываются, но отговорки находят такие, что и рука не поднимается их сдергивать. Вот понимаю, что юлят, а все одно — красиво врут.
Иван Васильевич подошел к ратнику и провел рукой по гладкой, ладно прилегающей чешуе. Она производила приятное, очень приятное впечатление.
Ваня решил пойти отработанным многими веками путем и слепил силами кузнеца классику так называемой ламеллярной чешуи. То есть, безосновной . Каждая чешуйка имела довольно большое отверстие, что позволяло ее вплетать в кольчужное плетение.
Меж тем княжич продолжил:
— Вот, погляди, — махнул он рукой на стол. — Видишь какие большие кольца? Прочные. С крепкой, добротной заклепкой. Их нужно намного меньше, чем обычных, малых. «Вяжется» все быстрее, легче и проще.
— А чего же ты только одну броню сделал?
— Так только начал, — ответил княжич. — Да и крой нужно было подобрать. Чтобы не только туловище, но и плечи прикрыть. Пробовали и так, и эдак. Извели немало материалов и сил, прежде чем удалось получить хороший результат.
— И насколько крепка твоя бронь?
— Так давай проверим, — улыбнувшись, ответил сын.
Ратнику помогли снять доспехи. Напялили их на манекен. И вынеся во двор, поставили на специальный держатель.
На самом деле Ваня лукавил. Это был уже третий доспех, ибо первые два расстреливали из лука, и избивали прочим оружием нещадно, проверяя, насколько хороша поделка вышла. Но говорить о том отцу он не стал. Зачем? Как говорил один умный человек — любая импровизация должна быть тщательно подготовлена, чтобы не было провала.
Ратники из свиты Великого князя принялись мерно обстреливать манекен. А сам Иван III свет Васильевич задумчиво глядел на сына и думал. Остыв после той дурной вспышки гнева, он решил разобраться в том, что же там такого наворотил Ванюша в Муроме. И чем больше узнавал, тем больше приходил к мысли о чуде. Или чем-то подобном. Ведь как выходит? Воскрес он. Чего уж там? Сам-то сын говорит, что спал, но все уверяли и божились, будто Ванюша умер взаправду. Не могло столько людей в сговор вступить. Не могло. А потом новое чудо. Зарядил «мусор» в тюфяки и с их помощью перебил толпу степняков, выиграв бой безнадежный. А ведь обычно тюфяки больше для шума, чем для дела применялись. Кто бы мог подумать? Да и с лучниками лихо выдумал. Неожиданно. Теперь и тут…