— Кто-кто?
— Бездомные. Дети степи. У них ведь ни кола, ни двора. Живут только с грабежа соседей да взятия денег за проезд купцов. И как живут? Впроголодь. Бедны что церковные мыши. Вон — всей оравой бегают по округе, подыскивая где бы им что урвать. Как шакалы, остервеневшие от голода. Хорошо ли это? Добре ли? Они ведь при такой жизни только толпой могут воевать. Большой. Чтобы на каждого ратника нашего приходилось по несколько детей степи… — произнес Ваня и замолчал.
— И что же ты хочешь? Вместо воинского дела за монетами бегать? Словно купец какой или того хуже? — После долгой паузы поинтересовался Иван III, несколько смущенный фразой сына.
— Одно другому не третье.
— Что? — Удивленно переспросил отец.
— Я говорю, что и в деле воинском упражняться, и о монете не забывать. Ибо чем больше у тебя монет, тем лучше воинство ты иметь можешь. И не обязательно числом великое. Нет. Их доброе воинское снаряжение — дорогого стоит. Или я плохие брони удумал?
— Хорошие, — ответил отец уже благожелательным тоном.
— Или свечи оказались погаными? Если прознал про них, то наверняка держал в руках, видел, как они пахнут и горят. Так ведь?
— Так, — по-доброму улыбнувшись, ответил Иван Васильевич. — Добрые свечи.
— И дешевые, — заметил Ваня, благо, что они стояли в стороне, дабы их никто не слышал. Отцу хватило ума не начинать этот разговор вблизи лишних ушей. Да и голоса они не повышали. — Ежели небольшой двор поставить мастеровой, то он в год тысяч по пятьдесят будет приносить.
— Сколько-сколько? — Оживился отец.
— Пятьдесят тысяч. Но это очень грубые подсчеты… Тут с купцами нужно совет держать. Смотреть сколько в Новгород и Ганзу, в Литву и Польшу, и через Казань можно продавать их за звонкую монету. Так-то они будут в выделке дешевы. Они ведь из сала, только очищенного и отжатого.
— Из сала? Ха! — Расплылся Иван Васильевич в улыбке. Цены на свечи из воска и сала отличались кардинально, на порядки. Потому как сальные коптили безбожно и воняли при сжигании, давая слишком мало света и слишком много дыма. Да и в руках таяли, добавляя пакостных ощущений. А те, что Великий князь видел и щупал выглядели словно из непривычного воска. Крепкие, твердые, чисто и довольно ярко горящие без всякой копоти. Не хуже восковых, во всяком случае. Ни запаха, ни дыма. Церковь вон выкупила почти все, что Ваня вывалил на московский торг. Такие ведь и в церкви не зазорно ставить.
— Да. Отжимая очищенное сало я еще и жир получал. Тоже лишенный вони всякой. Его и в кашу можно, и на прочие дела. Покажу, — предвосхищая вопрос ответил Ваня. — Потом. Как по-человечески налажу дело. Так — стыдоба пока. Ну так что, продолжать мне дела эти? Или оставить их?