— Почему?
— Зачем их брать? Ну признаются они под пытками. И что? Тебе и мне понятно, что это сделал он. А как мама твоя отнесется да иные братья? Им-то слова слуг не указ. Ежели Андрей Васильевич заявит, что это не он, то ему и поверят. Как итог — переругаешься с ними. Чего доброго, распря начнется.
— Может, — чуть подумав, ответил отец.
— На склянке с ядом были обнаружены отпечатки пальцев , — едва заметно улыбнувшись, произнес Ваня, отвечая на невысказанный вопрос Великого князя.
— Что?
— Узоры на пальцах посмотри. Если берешь какой предмет, то на нем остается отпечаток от пальца. У каждого человека — они неповторимы. Купцы сказывали, что далеко на востоке за татарскими землями, в державе Мин отпечатки применяются для подписи торгового ряда уже тысячу лет. Составляют две одинаковые грамоты и на обои ставят отпечаток одного и того же пальца. Что исключает подделку. Ибо узор на пальце — у каждого свой.
— А на слово не верят? — Удивился отец.
— Когда речь идет о больших деньгах — они считают, что верить на слово плохая примета. К убыткам или разорению. — Ответил Ваня и мило улыбнулся.
— Вот уж поганый люд! — Покачал головой отец и демонстративно перекрестился.
— В Святом писании, — возразил Ваня, — сказано: «Кто скоро доверяет, тот легкомыслен, и согрешающий грешит против души своей».
— И где же такое там сказано? — Немало удивился отец. Он, как и большинство верующих людей ограничивался обыденными формами социального ритуала, мало уделяя внимания собственно текстам пространным. Разве что жития какие почитает, а точнее послушает, как ему читают. Но то дело иное. Считай — единственный жанр приключенческой литературы в то безрадостное время. Этакие сказки на ночь. Ваня же эти два года не только оружием овладевал да языками, но и Святое писание штудировал.
— В книге премудростей Иисуса , сына Сирахова . Глава девятнадцатая, стих четвертый. — Произнес Ваня. Это с Русью XV века он был не знаком. А о том, что в религиозном обществе можно оправдать любой бред правильной цитатой духовного лидера или очередного пророка — он был в курсе. Посему и налегал на закон божий. Да не на жития, а на более фундаментальные тексты. И выписывал себе цитаты с указанием мест. Этакий оперативный инструментарий. В конце концов он вырос в стране, где до 80-х годов XX века даже научный спор по физике можно было выиграть цитатами из Ленина или Маркса. Не каждый, но примеров хватало. В эти же глухие времена без подобных костылей было попросту сложно работать на хоть сколь-либо значимом уровне.
— Надо же… — покачал головой Великий князь.