— А это?
— Стекло. Мне пока недосуг с ним даже опыты проводить. Совсем времени не хватает. Просто попробовал. Понял, что можно. И решил оставить на потом. А вот это, — указал Ваня рукой, — горный хрусталь. Он, как оказалось, тоже плавится .
Просидели часа два. Иван Васильевич тыкал пальцем в какую-то невзрачную, на первый взгляд, безделушку, а сынок про нее рассказывал. Слушал и медленно приходил в ужас. Какой бы вопрос он не задал, сын знал на него ответ.
«Откуда? Как?!» — били набатом в его голове мысли, заставляя лихорадочно перебирать варианты. Даже самые ученые люди, известные Великому князю и толики не знали того, чем уверенно оперировал Ваня. Да и словечки иной раз проскакивали незнакомые. Но этому отец легко нашел объяснение, как-никак сынок учил и латынь, и польский, и греческий, и татарский да с купцами и ремесленниками много общался. Поди нахватался словес разных. Но остальное-то откуда?
— Отец?
— А? — Вздрогнул Иван Васильевич, выныривая из своих мыслей.
— Ты сделался совсем бледным и, как мне кажется, задумался о чем-то, не слушая мой рассказ…
— Откуда ты все это знаешь? — Медленно, по слогам, с нажимом спросил Великий князь.
— Я учусь, — пожал плечами Ваня. — Внимательно слушаю, что люди говорят, читаю, думаю и пробую проверить свои мысли. А ну как выйдет что дельное?
— Побожись!
— В чем?
— В том, что ты не Антихрист! — Прошептал отец и сам вздрогнул от звуков своего голоса.
— Не сходи с ума, отец, — с легким разочарованием в голосе произнес Ваня и широко, размашисто перекрестился без всякой суеты. — Вот тебе крест, что не Антихрист я и не его пособник, и о тех, будь они где в сущем, ничего не ведаю. — После чего достал крест тельный и поцеловал. — Да и как я могу быть Антихристом, коли в церковь хожу да причастие принимаю?
— Тогда откуда ты все это знаешь? Что читаешь много — знаю. Но в тех книгах не о том! Что замечаешь детали, неприметные глазу обычному — тоже ведаю. Но это совсем иное! И не ври отцу! Я вижу, что ты не выдумываешь, а словно вспоминаешь. Специально же расспрашивал и с одного и с другого бока подходя. Коли выдумал ты, то столь ясного понимания не было бы, да и путался бы в словах. А такого нет. Твердо знание. Поверил бы в одну, две, ну три таких выдумки. Но ты же их вон какую гору вывалил. И свечи хитрые, и доспехи, и железо, и многое иное.
— Отец…
— Не ври мне!
Ваня спокойно посмотреть на отца, не на шутку взвинченного. Говорить правду было нельзя. Это, считай, смертный приговор. В лучшем случае в подвале до конца жизни продержат, выпытывая секреты всякие. Но, скорее всего, до этого не дойдет. Времена тут лихие, мышление религиозно-мистическое. Посчитают бесом или духом каким, что злодейским образом завладел телом княжича. Иван Иванович о том думал и ни раз. Он был уверен, рано или поздно этот вопрос всплывет. А потому старательно и тщательно готовился…