— Ты говоришь странные вещи, — покачал головой отец.
— Вот потому и не хочу обсуждать их с духовником или иными священниками. Да и вообще с кем-либо. Даже с тобой. Прости, отец, но я не хочу ненароком вызвать бурю. Пусть все идет, как идет. Пусть и дальше священники занимаются мирскими делами, стяжая земли и богатства с удивительно ненасытной жадностью и страстью. Не мне бороться за их благочестие. В конце концов я сын Великого князя, а не митрополита. Посему мне надлежит печься об укрепление державы твоей, а не церкви. Их грехи — им за них и ответ держать. Богу — божье, Кесарю — кесарево.
Отец кивнул. В его религиозно-мистическом мышлении слова сына нашли живой отклик. Ване для того даже ничего выдумывать не требовалось. Он вывалил на Ивана Васильевича вполне актуальные для тех лет вопросы, о которых тот и сам слышал не раз. Только перефразировав их с высоты будущих веков. Дело в том, что в 40-е годы XV века на Руси появилось движение «нестяжателей», как в среде духовенства, так и аристократии. Идея движения сводилась к ограничению церковного землевладения и стяжательства. То есть, во многом имело ту же самую экономическую платформу, что и зародившийся в те же дни протестантизм.
И чем дальше, тем сильнее разгорался этот спор. На равных. Лишь влияние Софьи Палеолог позволило склонить чашу весов в пользу фарисейской партии иосифлян-стяжателей. Сам же Иван Васильевич явно тяготел к нестяжателям до самой своей смерти. Но открыто выступить в их поддержку опасался.
Переведя разговор в эту плоскость Ваня постарался избежать слишком острых вопросов отца. Пусть лучше у него голова о другом болит. В конце концов — церковное землевладение стремительно становилось все более значимой проблемой, грозя в будущем перерасти в настоящую национальную трагедию. Ту, что с огромным трудом смогли преодолеть лишь частично только первые Романовы во второй половине XVII века. Да и то — встречая острое и ярое противление духовенства и, как следствие народа, который верил попам. Пока еще верил.
Кому-то может показаться, будто этот вопрос не стоит и выеденного яйца. Однако первое учебное заведение на Руси появилось только в середине XVII века при Алексее Михайловиче Романове. Да и то — с боем и великой кровью. А до того не было ничего ни светского, ни духовного. Сами же священники ездили учиться к грекам, державшимся политики сначала слишком хитрой Византии, а потом и открыто враждебной к России Османской Империи. Оттого-то Петр Великий и расправился жестоко с самостоятельностью этих поборников «высокой духовности», упразднив патриаршество. Они ведь крепко стояли на противление дьявольскому научно-техническому прогрессу и богопротивной западной учености.