деятельности обо всех растениях, так или иначе вызывающих одурманивание сознания, я была
наслышана. Слева, касаясь меня своими колючими розовыми ветвями, склонилась ангарская
пихта, взгляд притягивали рваные кусты пиколий, а состоящие из тонких плетеных прутиков
кресла, прямо-таки упрашивали присесть.
Я выбрала кресло, стоящее в зарослях Межмирской брусники, кусты которой были даже выше
меня. Ни одной птицы видно не было, но если прислушаться, можно было различить их пение, равно как и шум ручья. Скорее всего, где-то в стенах, умело сокрытая под плетущимися
растениями, располагалась аудиосистема. Меня настигло какое-то светлое чувство, схожее с
истинным восторгом, которое всегда наступало, когда я играла на флейте, либо же… В моем
детстве, полностью контролируемом мамой, было еще кое-что, доставляющее мне
невообразимое удовольствие.
Когда мне было десять лет, весь наш класс сбежал с последнего урока. Большая часть детей
разбрелись по домам, единицы завернули в кафе, проедать карманные деньги, мне же податься
было некуда — мама не работала и нарушение дисциплины сразу бы засекла, а вместо денег
мне выдавали вкусные (это не мое мнение) и питательные завтраки. Тогда один одноклассник
предложил пойти с ним на тренировку. Разумеется, я согласилась.
Полутемное подвальное помещение с разложенными на полу матами меня немного напугало, а
когда взгляд поймал существ мужского пола разного возраста, комплекции и даже вида, я и
вовсе забилась в истерике. С трудом успокоив, мне объяснили, что в этом подвале занимаются
борьбой, и тренер, вроде бы в шутку, предложил попробовать. В этот день домой я пришла с
синяками (хотя в пару со мной поставили семилетнего мальчика), но, неожиданно даже для
самой себя, одухотворенная.
Гнетущее состояние и страх перед матерью не исчезли, но притупились, и я в кои-то веки
почувствовала себя свободной.
На следующий день я опять пришла в тот подвал, теперь уже прогуливая курсы театрального
мастерства. А потом еще и еще, попеременно пренебрегая теми занятиями, которые мама
позволяла мне посещать без сопровождения. Удивительно, преподаватели на мои редкие, но
систематические прогулы закрывали глаза, наверное, посчитав, что такая старательная и
ответственная девочка без уважительной причины уроки бы не пропустила.
К четырнадцати годам я достигла довольно высокого уровня владения боевым самбо и
межмирской борьбы, но ни в каких соревнованиях не участвовала, ограничиваясь ставшим уже
родным подвальчиком. В глубине моей души всегда сидел страх, что мама узнает о моем
увлечении. Если уж она флейту считала неинтеллигентной, то, что она могла подумать о