После этого граф отпустил девушку, развернулся и быстро вышел. Слишком пугали его собственные желание в отношении этой девушки. Наверное, все потому, что он давно не был с женщиной. Лучше пока побыть на расстоянии от нее.
Анна-Виктория лишь покачала головой. В этом весь Филипп. Сейчас он говорит, что его устраивает нынешнее положение вещей, а через минуту в нем вновь поднимает голову жажда власти. Или это у него шутки такие дурацкие — поди разбери этих вояк. Главное, что он полностью взял на себя все военные вопросы, иначе им с Андреасом было бы весьма туго.
Вот только зачем было подходить так близко? Неужели он не мог сказать те же слова на расстоянии? Она и так с трудом держится, постоянно напоминая себе, что их с графом связывает исключительно совместная работа. А он еще ведет себя так… провокационно? Анна-Виктория села за стол, придвинула к себе лист бумаги и решительно вывела дату. Потянулась к чернильнице, быстро обмакнула перо, резко стряхнула каплю и задумалась над формулировкой. Вновь поднесла перо к бумаге, и еще одна капля сорвалась с пера и темно-коричневой, почти черной кляксой расплылась по листу.
Девушка поморщилась, потом взяла испорченный лист, разорвала его и, подойдя к камину, бросила обрывки в огонь. Значит, еще не время писать отречение. Но как же хочется вывести заветные слова и отправиться в монастырь.
Филипп бегом спустился в конюшню, распугивая всех своим видом. Один из секретарей, испугавшись, отправился на поиски барона Мичелли — не убил ли граф Эстеритен ее величество? Уж больно дикие у него глаза были, описывал несчастный паникер вид генерал-адмирала. Впрочем, у мужчины и самого вид был таков, будто он то ли уже кого-то убил, то ли вот-вот осуществит это намерение.
Конь уже ждал мужчину возле крыльца, готовый к дороге. Оставалось только приторочить к седлу мешок со сменным платьем и небольшим запасом еды, лежавший прежде в углу кабинета, и можно было отправляться. Через считанные минуты Филипп выезжал с придворцовой территории, а меньше чем через час, едва покинул столицу, гнал коня в сторону Лингары.
Периодически граф морщился или недовольно мотал головой, пытаясь отогнать стоящий перед мысленным взором образ юной хрупкой девушки в темно-зеленом платье, выгодно оттенявшем ее глаза. И что с ним такое происходит? Ну да, девушка, не красавица, но очень симпатичная. Только отдохнуть бы ей как следует, а то без жалости смотреть не возможно. Впрочем, она все равно не в его вкусе. Но почему тогда пальцы до сих пор чувствуют тепло ее тела, а фантазия рисует и вовсе невозможные картины?