— Они точно найдут общий язык, — прошептал юноша графу, утаскивая его за собой из кабинета.
— Надеюсь, — улыбнулся Филипп. Потом сообразил, что они уже идут по коридору. — И куда ты меня тащишь? Я еще не договорил с Эми.
— А вот этим потом займешься, — Андреас сунул ему подготовленные девушкой документы. — Сейчас лучше сам с этим торгашом пообщайся. Ты же у нас главный финансист.
— Но нам надо…
— Не надо вам ничего, — тихо оборвал его юноша. — Поверь, сейчас не надо. Если не хочешь, чтобы она потом вела себя как все женщины. Мне, к примеру, нужна адекватная королева, с работающими мозгами, а не девчонка, чей разум крутится вокруг двух вопросов: «Как он посмел?» и «Как я могла?».
— Но ведь ничего не было, — возмутился граф, спускаясь по лестнице вслед за приятелем. — Я просто использовал единственный возможный способ заставить ее замолчать.
— Уверен? — усмехнулся Андреас, сворачивая к экономическому сектору. Граф кивнул. — А вот я сомневаюсь. И, если о своих чувствах не думаешь, то об Эми побеспокойся, — после чего юноша замолчал, открывая неприметную дверь.
Филипп хотел, было, уточнить, что тот имел в виду, но королевский секретарь уже открывал дверь. Пришлось отложить разговоры до более подходящего времени. А там и вовсе погрузится в мир кредитов, процентов, подсчетов доходов и расходов, пока предварительных, но, тем не менее, необходимых, чтобы определить хотя бы приблизительно требующуюся сумму. В итоге, к тому времени как пришел один из лакеев сообщить, что ее величество отбывает из дворца, граф успел напрочь забыть о том, что произошло в королевском кабинете.
Оставшись в одиночестве, девушка с тоской посмотрела на дверь. Надо было бы прояснить ситуацию с Филиппом, вот только Андреас утащил того в неизвестном направлении. И что теперь делать? Нет, бежать следом с требованием немедленно вернуться и закончить начатый разговор — потом сплетен не оберешься. Перенести разговор на вечер? А какой к тому времени смысл разговаривать?
Анна-Виктория откинулась на спинку кресла. Вот ведь секретарь. Хотя, с другой стороны, а что бы она могла сказать Филиппу? Потребовать объяснений? Так она сама хороша была. Это сейчас, успокоившись, девушка начала понимать, что затрагивать интимную жизнь мужчины не имела никакого права. До сих пор он не давал повода себя упрекнуть в пренебрежении своими обязанностями. Даже добровольно забирал те дела, которые не касались военных вопросов напрямую, но косвенно могли оказывать на них существенное влияние. А уж кто помогает ему скрасить ночи — не ее дело. Хоть фрейлины, хоть служанки. Это не ее королевского ума дело.