Девушка плотнее запахнула халат и выскользнула из спальни Филиппа, оставив мужчин вдвоем.
— Андреас, не в службу, а в дружбу, спровадь от меня этого коновала побыстрее, а то я его прибью ненароком, — попросил Филипп, когда хлопнула дверь гостиной.
— Не привык к тому, как аристократов лечат, — усмехнулся юноша, но, увидев, как изменилось лицо мужчины, махнул рукой. — Ладно, устрою. Тем более, повод есть. У нашего министра иностранных дел дочка приболела. Девочка особым здоровьем не отличается, пусть проведает. Хуже не будет. Часов трех тебе хватит?
— Вот и хорошо. Я как раз успею с Гильермо пообщаться, — граф поправил одеяло, уничтожая следы ночевки рядом еще одного человека, после чего упал на подушки.
— Смотри, сильно не геройствуй, — усмехнулся барон. — Ты нам живым нужен. А то других подходящих генерал-адмиралов пока взять не откуда.
— Если меня залечат, результат будет тот же самый, — усмехнулся граф. Он хотел еще что-то добавить, но не успел — раздался стук и комнату вошел лекарь.
После ухода лекаря, весьма удивленного бодрым состоянием своего пациента и озабоченного здоровьем девочки, Филипп, решивший не звать камердинера, дабы тот не доложил лекарю, с помощью Андреаса привел себя в относительно приличный вид. Поскольку дворца он покидать не собирался, то решил обойтись обычной рубашкой и свободной курткой, которую в войсках носили летом. Реши он оставаться в своих комнатах, куртка была бы не нужна, но смущать дам видом, принятым в казармах в кругу таких же военных, не хотелось. Это на границе хоть в одних штанах ходи — никто и слова не скажет. Вся обслуга из селян, женщины и сами подолы укорачивают, лишь бы колено закрывали. А тут все-таки столица.
Едва мужчины вышли из комнат графа, как столкнулись с Роситой. Нянька посмотрела на раненого, покачала головой, но промолчала, следуя дальше по своему пути.
Андреас удивленно посмотрел на Филиппа, но тот лишь пожал плечом. Вторую руку он предпочел повесить на перевязь — все-таки рана не до конца затянулась и доставляла заметные неудобства, да и бок меньше беспокоит. Впрочем, ругань лекаря ему и так придется слушать. Но лучше это, чем затянуть с общением с Гильермо. Ведь успела сложиться та самая ситуация, когда одна голова хорошо, а две лучше.
Глава стражи обнаружился в своей комнате, причем настроение мужчины были далеко не радужным. На столе перед ним лежали два ножа весьма интересной формы и кошка с привязанной к ней пеньковой веревкой.
— Знаешь, что это, — вместо приветствия обратился он к графу, кивая на ножи.