— Ты что-то задумала?
— Да, — королева чуть заметно улыбнулась. — Я планирую ликвидировать откупа, и ввести ряд государственных монополий.
— Но это же… — Андреас испуганно прикрыл рот ладонью. — Эми, если мы останемся живы, ты будешь величайшей королевой в истории Дельменгорста. Вот только я сомневаюсь, что тебе позволят все это осуществить. Слишком большие это деньги, чтобы те, кто держит это в своих руках, расстались с ними.
— Поэтому мне надо договориться с Филиппом, — спокойно ответила девушка.
— Боюсь, это еще менее реально.
— К сожалению, — она немного помолчала, затем словно, размышляя вслух, тихо произнесла, — хоть жени его на себе.
— Что? — было трудно понять, чего больше на лице секретаря: ужаса или удивления. — Эми, ты точно сошла с ума.
— Не беспокойся, все равно это невозможно. Филипп никогда не пойдет на такое. Даже если я передам ему всю полноту власти, он будет до последнего ждать или кинжала в спину, или заточения. Сам понимаешь, что мне не нужны такие отношения, — девушка не смогла сдержать печального вздоха.
— Ты так и не забыла своей влюбленности?
— Нет, — она покачала головой. — Знаешь, я тогда нырнула в омут его глаз, и до сих пор не смогла выплыть. Я знаю, что он ненавидит меня, что я для него помеха в осуществлении планов, но ничего не могу с собой поделать. Потому что понимаю, сложись все иначе, и мы могли бы быть счастливы. Ладно, забудь о том, что тут наговорила. Все это не влияет на наши проблемы.
Девушка поднялась и вышла из кабинета. Андреас немного постоял, ожидая, что его королева вернется, потом подошел к окну и увидел, как она пересекла двор и скрылась в часовне. Вздохнув, юноша перенес за стол изъятые у фрейлин вещи, придвинул лист бумаги и принялся за порученное ему дело.
Дождавшись, пока стихнет стук королевских каблучков и звук сапог секретаря, виконтесса победно оглядела притихших фрейлин. Бывшие королевские фаворитки задумчиво молчали, видимо, что-то просчитывая. Надо отдать должное, с математикой у женщин было куда лучше, чем полагали их мужья. Камилле не надо было уметь читать мысли, чтобы догадаться — все эти придворные дамы, хотя девушка могла бы назвать их прикроватными, ибо все они успели побывать в постели покойного короля, прикидывали, в какую сумму обойдутся им вольности гардероба. Шутка ли — отдать пять золотых за право приходить во дворец в том, что нравится, а не в положенном трауром черном платье из простой ткани без каких-либо украшений. Даже покрой траурных одежд был в свое время строго регламентирован жрицами Созидательницы. Платья были закрытыми, с длинными рукавами и воротником-стойкой зимой, летом рукава можно было укоротить до локтя, а вырез ворота мог немного приоткрывать ключицы.